— Ты говоришь, что его убила Санса — зачем тебе спасать ее?

«Затем, что Джоффри был для меня всего лишь сгустком семени в лоне Серсеи. И он заслужил такую смерть».

— Я создал одного короля и прикончил другого. Санса Старк — мой последний случай обрести честь. Кроме того, — слегка улыбнулся он, — цареубийцы должны держаться заодно. Уйдешь ты когда-нибудь или нет?

Ее рука плотно охватила рукоять меча.

— Хорошо. Я найду эту девочку и сберегу ее. Ради ее леди-матери и ради тебя. — Она поклонилась, повернулась и вышла вон.

Джейме сидел за столом, пока комнату не наполнили сумерки. Тогда он зажег свечу и раскрыл Белую Книгу на своей странице. В ящике стола нашлись перо и чернила. Неуклюжим почерком, сделавшим бы честь шестилетке, только начавшему учиться у мейстера, он вывел под последней строкой, написанной сиром Барристаном:

«Побежден в Шепчущем лесу Молодым Волком Роббом Старком во время Войны Пяти Королей. Содержался пленником в Риверране. Освобожден под честное слово, которого не сдержал. Вновь взят в плен Бравыми Ребятами и лишен правой руки Жирным Золло по приказу их командира Варго Хоута. Возвращен в Королевскую Гавань благодаря Бриенне, Тартской Деве».

Когда он закончил, больше трех четвертей страницы между верхним красным щитом с золотым львом и нижним белым остались незаполненными. Сир Герольд Хайтауэр начал его историю, а сир Барристан Селми ее продолжил, но остальное Джейме придется завершать самому, и он может написать здесь все, что захочет.

Все, что захочет…

С востока дул такой сильный ветер, что тяжелая клеть раскачивалась под его натиском. Она ползла вниз по Стене, и плащ Джона хлопал о ее прутья. Солнце едва проглядывало бледным пятном сквозь свинцово-серые тучи. На убойной полосе горело с тысячу костров, но их огни казались бессильными против этого ненастья и холода.

Да, мрачный денек. Ветер снова тряхнул клеть, и Джон ухватился за прутья руками в перчатках. Земля у него под ногами терялась во мраке, как будто его опускали в какую-то бездонную яму. Ну что ж, смерть, в сущности, и есть бездонная яма, и когда этот день закончится, его имя навсегда покроется мраком.

Говорят, что бастрады родятся от похоти и лжи, потому и натура у них вероломная. Раньше Джон хотел доказать, что это не так, доказать своему лорду-отцу, что он может быть ему таким же хорошим и преданным сыном, как Робб. Да только ничего у него не вышло. Робб — король и настоящий герой, а Джона если и вспомнят, то назовут предателем, клятвопреступником и убийцей. Хорошо, что лорд Эддард не дожил до такого позора.

Надо было остаться в той пещере с Игритт. Если после смерти есть какая-то жизнь, он может надеяться, что скажет ей об этом. Она вцепится ему в лицо, как тот орел, и назовет его трусом, но он все равно скажет. Джон размял пальцы правой руки, как учил его мейстер Эйемон. Эта привычка стала частью его, а чтобы иметь хоть какую-то надежду убить Манса-Разбойника, нужны гибкие пальцы.

Утром его выволокли наружу, продержав четверо суток во льду, в камере пяти футов в длину, в ширину и в высоту, слишком тесной, чтобы лечь во весь рост, и слишком низкой, чтобы стоять. Стюарды давно обнаружили, что мясо и прочий провиант могут долго храниться в таких кладовых, выдолбленных в толще Стены… зато узники там недолго выдерживают. «Тут ты и подохнешь, Лорд Сноу», — сказал ему сир Аллисер, прежде чем закрыть тяжелую деревянную дверь, и Джон вполне ему поверил. Но этим утром его выволокли наружу и притащили, закоченевшего и дрожащего, обратно в королевскую башню, к брыластому Яносу Слинту.

— Этот старый мейстер говорит, что тебя нельзя вешать, — объявил Слинт. — Он написал Костеру Пайку и имел наглость показать это письмо мне. Он говорит, что ты не предатель.

— Эйемон зажился на свете, милорд, — заметил сир Аллисер, — и ум его помутился так же, как и зрение.

— Верно. Слепец с цепью на шее — кем он, собственно, себя мнит?

Эйемоном Таргариеном, подумал Джон, сыном и братом королей, который сам мог бы стать королем. Но вслух он этого не сказал.

— Однако я никому не позволю сказать, что Янос Слинт повесил невиновного. Я решил дать тебе последний случай доказать свою мнимую преданность нам, Лорд Сноу. Последний случай исполнить свой долг! — Слинт встал. — Манс-Разбойник желает переговоров. Он понимает, что теперь, когда сюда пришел Янос Слинт, дело его пропащее, но этот Король за Стеной — трус и сам к нам не идет. Он хорошо знает, что в таком разе я его повешу — повешу за ноги на вершине Стены, на двухсотфутовой веревке. Он не идет и просит, чтобы к нему пришел наш посланник.

— И мы посылаем тебя, Лорд Сноу, — улыбнулся сир Аллисер.

— Меня? — тусклым голосом отозвался Джон. — Почему меня?

— Ты состоял в их шайке, — сказал Торне. — Манс тебя знает и поверит скорее тебе, чем кому-то другому.

Джон чуть не рассмеялся вслух.

— Как раз наоборот. Манс подозревал меня с самого начала. Если я снова явлюсь к нему в черном плаще и буду говорить от имени Ночного Дозора, он поймет, что я его предал.

— Он просил посла, и мы шлем тебя, — сказал Слинт. — Если ты боишься встречи с этим изменником, мы вернем тебя в твою камеру — только на этот раз, пожалуй, без мехового плаща.

— В этом не будет нужды, милорд, — сказал сир Аллисер. — Лорд Сноу выполнит наше поручение и докажет нам, что он не предатель, а верный брат Ночного Дозора.

Джон понимал, что из этих троих Торне намного умнее и все это наверняка придумал он. Выбора у Джона не оставалось.

— Хорошо, я пойду, — коротко сказал он.

— Милорд, — напомнил Янос Слинт. — Когда ты обращаешься ко мне…

— Я пойду… но вы совершаете ошибку, милорд. Вы посылаете не того человека, милорд. Один мой вид вызовет гнев у Манса. Милорд мог бы добиться более выгодных условий, если бы послал…

— Условий? — хмыкнул сир Аллисер.

— Янос Слинт не условливается с беззаконными дикарями, Лорд Сноу. Нет.

— Мы посылаем тебя не для того, чтобы ты говорил с Мансом, — подхватил сир Аллисер. — Мы посылаем тебя убить его.

Ветер свистал в прутьях клети, и Джона Сноу била дрожь. Нога у него болела, голова тоже. Сейчас он и котенка убить не сможет, но делать нечего: он в западне. Мейстер Эйемон настаивал на его невиновности, и поэтому Слинт не посмел обречь его на смерть в ледяной тюрьме. Лучше уж так. «Наша честь значит не больше, чем наша жизнь, когда речь идет о безопасности страны», — сказал Куорен Полурукий в Клыках Мороза. Вот слова, которые нужно все время держать в памяти. Убьет Джон Манса или потерпит неудачу, вольный народ все равно с ним расправится. Он даже дезертировать не сможет, даже если бы и захотел: в глазах Манса он заведомый лжец и предатель.

Клеть рывком остановилась. Джон сошел на землю и пошатал Длинный Коготь в ножнах, чтобы потом легче достать его. Слева от него в нескольких ярдах находились ворота, все еще заваленные обломками черепахи, под которыми разлагалась туша мамонта. Среди разбитых бочек, застывшей смолы и выгоревшей травы валялись другие трупы, и на все ложилась тень от Стены. Джон, не желая задерживаться здесь, зашагал к лагерю одичалых. Он прошел мимо мертвого великана с разбитой камнем головой. Ворон выклевывал мозг из расколотого черепа.