— Выключи терминал, Норби.

Робот склонился над компьютером, и голографический экран неожиданно погас. Адмирал зевнул и потянулся, словно проснувшись. Иззианцы за другими терминалами продолжали играть, как будто никакого представления не было и в помине.

— Любимая, не покидай меня… — пел Гарус, бросая нежные взгляды на Ксинну.

В этот момент кто-то закричал. Возвышаясь над зрителями, в Иззхолл входили роботы-охранники. Толпа расступалась перед ними как стадо животных при виде хищников. Судя по движениям роботов, они пытались поймать на полу что-то маленькое и юркое. Джефф не мог разглядеть, что это было, но тут раздался невероятный звук.

Он был похож на рев огромного рассерженного животного.

Внезапно нарушители спокойствия появились на виду. На сцену карабкались живые джилоты, сердито потрясавшие своими щупальцами и испускавшие оглушительные звуки, которые начинались подобно львиному рычанию, а заканчивались трубным кличем разъяренного слона.

Инг встал, прижимая к себе барабанчик. Гарус привлек Ксинну к себе и потащил ее к задней части сцены.

Самый крупный джилот, чья кожа имела более глубокий синий оттенок, чем у остальных, вразвалочку подошел к Ингу. Глаза туземца, казалось, выскакивали из головы; лишь потом Джефф понял, что они расположены на подвижных стебельках. Ему также стало ясно, что у настоящих джилотов совсем нет волос (если не считать щупалец).

— Мы, джилоты, являемся иззианскими аборигенами и требуем, чтобы к нам относились с надлежащим уважением!

— Возьмите, возьмите, мне она не нужна! — в ужасе крикнул мальчик, сидевший в первом ряду зрителей, и бросил на сцену куклу-джилота. Инг осторожно покашлял.

— Послушайте, никто не хотел задеть ваши чувства. Дети любят кукол, и они полюбят вас, если вы будете вести себя прилично.

— Ты дерзко оскорбил наш род и нашу культуру!

— Кто, я?!

— Да, ты. Мы провели расследование и уверены, что именно ты был виновником этого безобразия! Ты Придворный Ученый и главный изобретатель на Иззе.

Инг с трудом сглотнул.

— Но я не собирался… то есть мы всего лишь проводим рекламную кампанию с целью укрепить взаимопонимание между нашими народами. В конце концов, иззианцы — я имею в виду людей-иззианцев — не вмешиваются в ваши дела и не ездят на ваши острова. Кометные хвосты! Да вы, ребята…

— Мы гермафродиты, но считаем себя существами женского пола.

— М-мм… понятно. Так вот, много лет назад вы, девочки, запретили людям рыбачить рядом с вашими островами или высаживаться на них, и люди послушались. Они обменивают свои товары на ваши морские продукты и драгоценные камни. А теперь из-за какой-то прелестной игрушки…

— Она не прелестная, а кощунственная!

Инг потянулся к кукле, но предводительница джилотов быстро схватила ее.

— Мы возьмем шесть коробок этих кукол…

— Возьмите хоть все. Можете утопить их в море, мне все равно.

— Зачем нам топить их? Эти игрушки в самом деле прелестны.

Инг недоумевающе уставился на джилотку.

— О чем мы с вами толкуем, мэм?

— Меня зовут Блауф, и я возглавляю джилотское сообщество. Поскольку мы пришли на вашу ярмарку, то заодно закажем партию кукол для наших детей, но вы обязаны уничтожить все комплекты игры «Хитрые Шарики», иначе мы устроим забастовку и лишим людей морских продуктов…

— «Хитрые Шарики»? Это же невинная маленькая игра, — запричитал Инг. — Что в ней плохого?

— Форма шара считается у нас священной.

— Она олицетворяет солнце?

— Нет. Иззианское солнце может быть шарообразным. Вы утверждаете, что это не плоский диск, но форма шара для нас священна из-за яйца.

— Минутку, — перебил Инг. — Яйца не совсем шароообразны.

— Я имею в виду наши яйца. Это святотатство — превращать в глупую игру великолепный Порядок и Величие Претворения.

Джефф чуть не рассмеялся, но вовремя осознал, что в Иззхолле внезапно наступила полная тишина. Инг приподнял брови, дергая уголком рта, однако остальные иззианцы выглядели потрясенными: их культура была более пуританской, чем земная.

— Порядка и Величия? — придушенным голосом повторил Инг.

— Порядка и Величия Претворения, — торжественно подтвердила Блауф, ритмически помахивая всеми своими щупальцами.

— Но в человеческих играх и игрушках полно шариков!

— Мы возражаем только против игры «Хитрые Шарики». Джилоты откладывают прекрасные желтые яйца и укутывают их в зеленых водорослях, растущих вокруг побережий наших островов. Это кощунственная игра позволяет людям жонглировать нашими яйцами, чтобы они попадали в зеленые углубления. Мы не потерпим подобного надругательства…

— Дай-ка мне эту штуку, — Инг наклонился и выхватил игру «Хитрые Шарики» у ближайшего иззианца, державшего ее с таким видом, словно она могла взорваться в любой момент. — Я не программировал заводской компьютер на эти цвета. Основу предполагалось сделать черной, чтобы труднее было видеть углубления, а сами шарики — серебряными. В детстве у меня была такая игра.

— Ага! Значит, это не ты ее изобрел? — язвительно поинтересовался Гарус.

— В общем-то, нет, — признал Инг. — Кто перепрограммировал компьютер?

— Никто не поверит, что это не твоих рук дело, — отрезал Гарус, повернувшись к Блауф. — Я родственник королевы, и полагаю, сейчас я могу говорить от ее имени. Допустим, изготовитель игры…

— Я здесь, — пробормотал румяный коротышка, истекавший потом от беспокойства. — Клянусь, что в программе изготовления не было заложено сочетания желтого и зеленого цветов!

— …предпримет простые, но эффективные меры? Он соберет все проданные комплекты игры и перекрасит их, сделав основу черной, а шарики серебристыми.

Джилоты пошептались между собой.

— Этого будет вполне достаточно, — наконец объявила Блауф.

— В таком случае, добро пожаловать на ярмарку, дорогие гости, — Гарус ударил по срунам своего инструмента и запел:

— Это моя песня, — проворчал Инг. — И ты поешь ее неправильно.

— Это песня Гилберта и Салливана! — крикнул Джефф.

— Заткнись, Инг, — отозвался Гарус. Он продолжал петь, пока джилоты спрыгивали со сцены и смешивались со зрителями.

Юноша заметил, что адмирал пропустил все происходящее на сцене. Йоно подключил свое «Крошечное Путешествие» к другому терминалу и сидел, словно приклеенный к игре.