Мессину была отправлена экспедиция под командованием Аппия Клавдия (это уже третий Аппий Клавдий, которого мы упоминаем в нашей истории).

Так началась первая из серии самых разрушительных и катастрофических войн, которые когда-либо омрачали историю человечества, — 1-я Пуническая (264–241 до н. э.).

Но вот как один историк, проникшийся фантастическими политическими представлениями нашего времени, счел уместным написать об этой вылазке: «Римляне знали, что тем самым они начинают войну с Карфагеном; но политические инстинкты римского народа не подвели его, поскольку карфагенский гарнизон в Сицилийском проливе был явной угрозой миру в Италии». Поэтому они решили защитить мир в Италии от этой «угрозы», развязав войну, которая продлилась почти четверть столетия! И потеряли в этой войне свою, с таким трудом приобретенную политическую мораль.

Римляне захватили Мессину, и Гиерон переметнулся от карфагенян к римлянам. Затем борьба какое-то время шла вокруг города Агригент. Римляне осадили его, и эта осада затянулась достаточно долго. Обе стороны значительно пострадали от чумы и нерегулярных поставок продовольствия. Римляне потеряли в этой осаде 30 тысяч человек, но, в конце концов, карфагеняне оставили этот город (262 г. до н. э.) и отвели свои силы в укрепленные города на западном берегу острова, главным из которых был Лилибей. Им бы не составляло особого труда поддерживать их с африканского побережья, и пока ничто не угрожало их морскому владычеству, любые силы римлян выдохлись бы, пытаясь взять эти укрепления карфагенян.

И здесь начинается новый, неожиданный поворот в течении этой войны. Римляне вышли в море и, к удивлению карфагенян, да и к своему собственному, нанесли поражение карфагенскому флоту.

Со времен Саламина произошло значительное совершенствование конструкции кораблей. Тогда главным типом боевого корабля была трирема, галера с тремя рядами весел; теперь основным боевым кораблем у карфагенян стала квинкверема (пентера), гораздо большая по размерам галера с пятью палубами гребцов, которая могла таранить или ломать весла у любого менее мощного судна. Римляне вступили в войну, не имея на вооружении подобных кораблей. Но они принялись за работу и сами стали строить квинкверемы. Им, как говорят, сильно упростило работу по конструированию собственного корабля то, что перед ними был готовый образец — один из захваченных карфагенских кораблей подобного типа.

За два месяца римляне построили сто квинкверем и тридцать трирем. У них не было ни опытных лоцманов, ни привычных к такому типу судна гребцов, но и эти затруднения им удалось преодолеть частично с помощью своих союзников-греков, а частично с использованием новой тактики ведения морского боя. Вместо того чтобы полагаться главным образом на таран или на ломание весел противника, для чего требовалось большее умение в морском деле, чем у них было, они решили брать суда противника на абордаж. Для этого было сконструировано подобие подъемного моста (по латыни «корвус»), прикрепленного на их кораблях блоком к мачте, снабженного крючьями и шипами на конце. Римляне также укомплектовали свои галеры множеством солдат. Теперь, когда карфагенский корабль шел на таран или проходил недалеко от борта, абордажный мостик сразу же опускался и римские солдаты перебирались на вражеский корабль.

Несмотря на свою простоту, это приспособление обеспечило полный успех римлянам. Оно изменило ход войны и судьбы человечества. Тот минимум изобретательности, который был необходим, чтобы свести на нет использование абордажного мостика, был, очевидно, за пределами возможностей карфагенских правителей. В сражении при Милах (260 г. до н. э.) римляне одержали свою первую морскую победу, захватили или уничтожили пятьдесят кораблей.

В огромном сражении у мыса Экном (256 г. до н. э.), «вероятно, самом значительном морском сражении античности»,[341] в котором были задействованы от семисот до восьмисот кораблей, карфагеняне показали, что они ничему не научились у прежней катастрофы. Они снова превосходили римлян в маневренности и морском мастерстве и нанесли бы им поражение, но корвус опять решил исход дела. Римляне потопили тридцать кораблей и захватили шестьдесят четыре.

Война продолжалась и дальше, с жестокими колебаниями фортуны, но при этом все заметнее становилось, как растет энергия, сплоченность и инициатива римской стороны. После Экнома римляне вторглись в Африку с моря. Высадившимся войскам поначалу сопутствовал успех — римлянам даже удалось захватить Тунис (в десяти милях от Карфагена). Но к ним не пришло подкрепление, и в итоге римский десант был полностью разбит.

Римляне утратили свое морское превосходство, потеряв корабли во время шторма, и снова вернули его, построив за три месяца второй флот из двухсот двадцати кораблей. Они взяли Палермо и разгромили там огромную карфагенскую армию (254 г. до н. э.), захватив в числе прочего сто четыре боевых слона, и устроили триумфальное шествие в Риме, равного которому город прежде не видел. Затем они предприняли безуспешную осаду Лилибея, главного оплота карфагенян из тех, что еще оставались у них в Сицилии. Они потеряли свой второй флот в огромном морском сражении у Дрепана (249 г. до н. э.), утратив сто восемьдесят из двухсот двадцати кораблей. И третий флот из ста двадцати боевых кораблей и восьмисот транспортов был потерян ими в том же году частично в сражениях, частично из-за штормов.

На протяжении семи лет подобного рода война продолжалась между двумя сторонами, почти полностью выбившимися из сил, война набегов и непрочных осад, на протяжении которой у Карфагена все же лучше получалось противостоять римлянам на море, чем на суше. Затем неимоверными усилиями Риму удалось создать четвертый флот, в две сотни судов, и полностью разбить карфагенский флот в сражении у Эгатских островов (241 г. до н. э.) — после чего Карфаген запросил мира.

По условиям этого мира, вся Сицилия, за исключением владений Гиерона в Сиракузах, становилась «земельной собственностью» римского народа. Процесса ассимиляции, подобного тому, который происходил в Италии, на этот раз не было: Сицилия стала завоеванной провинцией, платила дань, принося прибыль, как провинции более древних империй. Вдобавок Карфаген заплатил контрибуцию в размере 3200 талантов (около 83 тонн золота).

На двадцать два года установился мир между Римом и Карфагеном. Это был мир без процветания. Обе воюющие стороны испытывали нужду и дезорганизацию, которые неизбежно проистекают из всех крупных войн. Карфагенские земли были охвачены безудержным насилием: возвращавшиеся солдаты не могли получить свою плату, бунтовали и занимались грабежами. Земли Карфагена лежали невозделанными. Карфагенский полководец Гамилькар подавлял эти беспокойства с ужасающей жестокостью, распиная