– Привет, я так рада, что ты здесь. Я все думаю о Кэтрин и ее злобных выходках. Как прошло с Мэтью? Что он сказал, узнав, что она жива?

Ответом мне было странное молчание и какие-то приглушенные звуки. И я сообразила, что покалывание в моей руке было каким-то другим, не как с Кэлламом.

– Кто здесь? – спросила я, ужаснувшись тому, что успела столько выболтать. – Кто ты?

– Прости, я не хотела подслушивать… Просто хотела вернуться! Я прекрасно провела день, и мне не хочется, чтобы он кончался. – Оливия почти визжала.

У меня упало сердце. Что из того, что я сказала, она слышала? И что она теперь будет с этим делать?

– Все нормально. Я просто удивилась тому, что это не Кэллум. – Я старалась говорить как можно легкомысленнее. – Вам много удалось собрать эмоций за этот вечер?

Голос Оливии по-прежнему был напряженным:

– Все было хорошо. Кэллум повел меня в кинотеатр, где показывали романтическую комедию, ну ты знаешь? Про парикмахера.

– Да, я слышала о ней, но сама не видела. Хороший фильм?

– Не могу сказать, что я обратила на него какое-то внимание. Но публике он, похоже, понравился, а мне было интересно только это.

– Да, думаю… – Я тянула время, гадая, что мне делать дальше. Продолжать в том же духе, предположив, что Оливия не услышала достаточно для того, чтобы сложить два и два? Или как-то объясниться с ней, невзирая на нежелание Кэллума? Я колебалась, стараясь прийти к какому-нибудь решению, но тут она снова заговорила, и ее голос стал громче и увереннее.

– Ты знаешь, я не ребенок. Да, я была им, когда оказалась на этой стороне, но из-за того, с чем мне с тех пор пришлось столкнуться, от этого ребенка мало что осталось. Ты можешь все рассказать мне – обещаю, я буду хранить твой секрет.

– Не уверена, что хорошо понимаю, о чем ты. – Я продолжала выигрывать время, надеясь на вдохновение.

– Только что, приняв меня за Кэллума, ты говорила о Кэтрин. Она вернулась, верно?

Меня все еще одолевали сомнения; я гадала, что на моем месте предпочел бы Кэллум: солгать или открыть правду.

– Пожалуйста, я заслужила это, – умоляла она, и я была рада тому, что у меня при себе нет зеркала и я не могу видеть боль в этих больших карих глазах.

– Ты должна пообещать мне, – медленно сказала я, – сохранить все в полной тайне. Никому нельзя говорить о том, что я скажу тебе сейчас, даже Кэллуму. Он считает, что для тебя все это окажется слишком болезненно. Ты уверена, что хочешь меня выслушать?

Опять послышались какие-то глухие звуки, а затем кто-то шмыгнул носом.

– Клянусь жизнью… Ну, тем, что от нее осталось. Это была Кэтрин?

– Да. Она забрала все мои воспоминания, и это позволило ей спастись и вернуться живой в реальный мир. Она приносит мне кучу неприятностей. Она знает обо мне все.

Наступило короткое молчание.

– Значит, существует способ выбраться отсюда в конце-то концов. Может, я даже не буду вести такую жизнь до конца своих дней. – В ее голосе слышалось явное удивление.

– Да, но это очень трудно осуществить. У тебя должен быть кто-то с этой стороны, у кого есть амулет. – Я показала на свое запястье. – Нужно быть также уверенной в том, что в это время будет отлив, и ты должна быть готова убить.

– Да. Понимаю. К этому делу нужно подходить со всей ответственностью. – Она замолчала. Я смотрела на грядки, мои глаза медленно привыкали к темноте, и я чувствовала, что вокруг собрались мелкие животные, которым нравится находиться поближе к дерджам. Неожиданно тишину прорезал голос Оливии: – Кого собирается убить Кэллум?

– Он не хочет никого убивать! Все это так грустно – нам известно, как это можно сделать, но никому не должно быть больно. Вот почему нам надо поговорить с Кэтрин; возможно, есть другой способ, и она может знать, какой именно. Мы не будем убивать кого-то для того, чтобы быть вместе!

Оливия пренебрежительно фыркнула:

– Еще как будете. Разве вы оба не хотите этого?

– Это не так просто, правда. – Я начинала понимать, почему Кэллум намеревался держать наши новости при себе. Оливия была очень упорной, и я быстро поняла, что она не пропустила ни одного моего слова.

– А при чем тут отлив? Какое он имеет отношение ко всему?

Я мысленно вздохнула.

– Украв все мои воспоминания, Кэтрин оказалась в воде. В Темзе, рядом с тем местом, где она пропала. Если бы уровень воды был выше, тогда она, скорее всего, утонула бы. Но ей повезло – некто увидел ее, плывущую без сознания, и вызвал спасательную шлюпку. Последние две недели она провела в больнице.

– А почему она мучает тебя? – спросила Оливия. – Что ты ей сделала?

– Хороший вопрос. Я не знаю, но, по всей вероятности, я ей чем-то насолила. Она свирепствует вовсю, притворяется мной, пишет письма моим подругам, ну и так далее. Она даже сняла все деньги с моего банковского счета.

– Она, должно быть, действительно тебя ненавидит, – сказала Оливия с намеком на страх. – А еще она такая корова. Ты там поосторожнее. Я… Я… – Неожиданно она замолчала.

– Что? – Ответа не последовало, и я на всякий случай проверила карманы в поисках зеркала. – Оливия? В чем дело? Что не так?

– Я… Я должна идти. Уже поздно, и я не могу здесь оставаться. Мне нужно в собор Святого Павла.

– Никому ни слова, понятно? – требовательно сказала я. – Я уверена, что Кэллум когда-нибудь расскажет тебе об этом, но он не хочет, чтобы сейчас кто-нибудь что-нибудь знал. Он считает, что это может быть опасно.

– Не беспокойся ни о чем. Твоя тайна в надежных руках. – Ее голос внезапно сделался напряженным. – Прости, мне пора. Пора идти.

– Увидимся завтра. – Внезапно покалывание в моей руке прекратилось. Я смотрела в темный сад. – Вот дерьмо! – не удержалась я. – И как теперь я признаюсь Кэллуму в том, что натворила? – Послышалось какое-то шуршание, и мои глаза встретились с парой темных глаз-бусинок, появившихся из-за куста черной смородины. Еж моргнул, а затем продолжил обнюхивать упавшую листву.

Я думала долго и усердно, как ничего не сказать Кэллуму о своем прегрешении, но в конце концов во всем призналась ему. Было невозможно утаить от него нечто подобное. Я оказалась права. Он мгновенно понял по моему лицу, что я наделала. Я позвала его на школьной спортплощадке во время ланча, потому что не хотела, чтобы он долго оставался в неведении. Ему надо было не спускать глаз с Оливии и удостовериться, что она и в самом деле поняла, что необходимо молчать об этом деле.

Было довольно трудно улизнуть от друзей; в общей комнате постоянно кто-то тусовался. До конца учебы оставалось всего несколько дней, так что про нее все как-то подзабыли. Кроме того, под конец года в некоторых клубах было много работы, и нам надо было присутствовать там в качестве старших. Грейс и Элоизу выбрали старостами, и потому они отвечали за библиотеку, а Эбби и Алиа руководили клубом искусств для младших классов. Я быстро пообедала с Миа, которой очень хотелось узнать, правда ли, что Эшли и Роб расстались после уик-энда из-за меня.