— А что-то нужно сказать? — Виктор усмехнулся. — В широком смысле робот это любой программируемый механизм или устройство. Например, в прошлом и позапрошлом веке были такие механические устройства — автоматоны. Механические устройства, приводимые в действие пружиной. Они могли имитировать некоторые действия человека. Писать, рисовать, даже вроде бы произносили какие-то звуки. В Эрмитаже есть часы с механическим павлином. Это всё роботы. И даже маленькая игрушка — заводной цыплёнок, тот же робот, но только с сильно усечёнными функциями. В чём принципиальное отличие эрмитажного павлина от игрушки за тридцать семь копеек? Да ни в чём. Такие же роботы сейчас встают на линии сборки сложных агрегатов, и сортировки сельхозпродукции. Они будут усложняться и будут всё более умными. И это естественный процесс. Мы не можем следить за всем что нас окружает. Нагрелся ли утюг до нужной температуры и не выкипел ли чайник? За всем этим пусть присматривает автоматика. Управлять многими автоматическими функциями может электроника. А когда нужно будет объединить десятки, а то и сотни датчиков, и принимать какие-то несложные решения в дело вступит кибернетика. За программируемыми кибернетическими устройствами, встанут уже устройства логические, способные не только к исполнению программы, но и к нестандартным логическим операциям. Но это случится ещё очень нескоро и в основном для того, чтобы выдавить человека из зоны, где человек не нужен или где ошибка имеет слишком высокую цену. Были как вы помните такие люди — лифтёры. Сейчас их заменил простой и надёжный релейный автомат. И так будет в очень многих областях. Но если вы хотите видеть на улицах двуногих двуруких человекоподобных механических существ, то боюсь этого не будет. Нет смысла. Колёсная тележка дешевле и надёжнее тысячекратно. Но вы подумайте о другом. Каждому такому механизму нужно соответствующее окружение. Структура, которая могла бы подсказать роботу где он находится, передать новое распоряжение, или принять вызов техника. Кроме этого такие механизмы очень не любят неожиданностей, плохих дорог и хулиганов. А это значит, что и городская среда, и люди тоже должны измениться.

Ломая все графики, встреча продлилась часа три. Виктор устал так, что даже предложенный ему горячий чай, не сразу выпил, приходя в себя. Телевизионщики собирали своё имущество, а вокруг словно акула нарезала Вера Игнатова, похлопывая себя по бедру словно хлыстом микрофоном со свёрнутым в кольцо куском кабеля.

Вера была режиссёром со стажем, и делала репортажи для Центрального Телевидения уже восемь лет. И всякого повидала, но вот чтобы молодой парень так уверенно себя вёл на камеру, не припоминала. Но фактура получилась что надо, несмотря на некую статичность картинки. Она планировала разбавить видеоряд фотографиями и кадрами, иллюстрирующими рассказ Виктора, и вот тогда получится настоящая бомба. А ещё ей понравились три вещи. Быть на сцене, под светом прожекторов, сам формат встречи, из которого можно сделать интересную серию программ, и этот молодой лев, который сейчас сидел в кресле, и пил чай. Но тут ей вообще ничего не светило в отличие от первых двух пунктов из которых она хотела и могла отжать все возможные полезные следствия.

— Скажи Виктор, а ты не хотел бы поучаствовать в подобных программах постоянно? Это хорошие деньги, и известность…

— Нет не хотел бы. — Виктор покачал головой. — Я хочу делать летающую технику, летать сам, и всё в таком духе. А восторженные пионерки пусть ветеранам цветы подносят.

Видеомагнитофоны ещё только входили в повседневную реальность телевидения, хотя первые модели появились ещё в шестидесятых. Но записанную и смонтированную передачу с Виктором лично просмотрел Председатель Телерадиокомитета Сергей Георгиевич Лапин, и переписав запись на кассету, поехал в Кремль показывать материал Брежневу.

Леонид Ильич, просидел все сорок минут которые смонтировали на плёнку, и обернулся к Лапину.

— Хорошо держался. Думаю, это можно выпустить. — Он усмехнулся. — Много вырезал?

— Много. — Председатель Телерадиокомитета кивнул. — Там вообще на три с половиной часа всё растянулось. Такое по телевизору показывать нельзя. Да и вопросы неинтересные с моей точки зрения. Насчёт женитьбы, что он ценит в девушках… Или вот, например, был вопрос про то, сколько он времени тратит на учёбу. Так что мы оставили самые-самые интересные вопросы.

— Ты полную запись сохрани. — Брежнев ткнул пальцем в собеседника. — Я так думаю она нам ещё пригодится. А вообще идея интересная. Может ещё кого так посадить? Из космонавтов там, или крупных учёных? Глушкова, можно. И подумай над расширением сетки вещания. И над ночными программами и как сделать ещё пару каналов. — Брежнев потянулся к столу, и взяв в руки папку, не открывая протянул Лапину. — Тут записка докладная от Информационного Управления Верховного Совета. Твоя задача, пройтись по всем предложениям, и составить свою записку. Что можно внедрить, что нельзя и почему. Ну в общем разберёшься. Но исходить должен из того, что вещание нужно расширять. Не дело это — два канала и те закрываются в одиннадцать. И я думаю, нужно готовить встречу наших ведомств которые занимаются идеологией и пропагандой. А то что за газету или журнал не возьмёшь, как телевизор не включишь, так сплошной треск стоит. Коммунизм, улучшим, углубим, соберём и перевыполним. А реальных проблем и людей не видно.

Огромным плюсом всей советской системы являлось прежде всего её мобильность и непререкаемость мнения власти. Генеральный секретарь и Председатель президиума Верховного Совета сказал «прыгать», и все начали скакать. И только после этого, на ходу будут выяснять способ скачка, высоту, периодичность и другие технические детали.