– А чего ж ты тогда эту не замочил? – удивился Лысенко. – Может, она когда-нибудь еще встретит нас в неподходящий момент?

– Здесь в паре километров – база наемников, так что в наших интересах лучше лишний раз не шуметь.

Справа на холме пара кабанов попала в аномалию. Зрелище получилось впечатляющее. Визжащие в ужасе полутонные туши подхватило легко, словно пенопластовые. С увеличивающимся радиусом и нарастающей скоростью их начало раскручивать и поднимать вверх. В какой-то момент визг мутантов резко захлебнулся. Тела несчастных с треском разорвало на мелкие части. Брызги крови и небольшие куски плоти раскидало в разные стороны. Буквально за несколько секунд Зона провела селекцию в рядах порожденных ею же созданий, руководствуясь своими безумными, извращенными принципами. Стая, вожаки которой погибли страшной смертью, резко изменила курс, скрывшись из виду в узкой лощине, выходящей к дороге, и, очевидно, продолжила бег.

Аномалия еще немного погудела и успокоилась, терпеливо дожидаясь очередную жертву в угоду своей хозяйке.

– Твою мать! – Егор остолбенел, успев до этого немного оттаять и немного проникнуться человеческими чувствами. – Господи, как же так… Старый, ты видел? – он повернулся к напарнику, указывая автоматом в сторону холма.

– Да… красиво!

– Что? Красиво?! – Лысенко таращил глаза, беззвучно зевая ртом. – Ты называешь это…

Слова застряли в горле. Егор смотрел на товарища и постепенно понимал, что тот действительно не видел в этом ничего, что могло бы вывести человека из состояния душевного равновесия. Холодный пот выступил по всему телу. Мысли роем кружились в мозгу, объявив всеобщую тревогу. «Это же безумие! Да они все здесь сошли с ума! Куда я вляпался? Боже, мне не выбраться отсюда живым». Паника будто расползалась от головы по всему телу. Затряслись руки. Сердце нырнуло в пятки, решив схорониться до лучших времен. Истерика рвалась наружу, пытаясь растормошить сведенные спазмом голосовые связки.

Увесистая оплеуха в стекло защитного шлема вернула в реальность сознание теперь уже бывшего инженера. Егор от неожиданности чуть не нажал на курок автомата, все это время сжимаемого в руках.

– Хватит тормозить! Чё ты расплылся здесь, как кисейная барышня? Подумаешь, накрылась парочка мутантов – туда им и дорога! Хочешь – пойди, собери кусочки! Можешь похоронить их и слезки попускать – а я пошел! – сталкер развернулся и зашагал в обход вертолета. – Блин, угораздило ж связаться, детский сад, ей-богу, – бурча себе под нос, сокрушался Старый.

Обида на аборигена Зоны, так бесцеремонно обошедшегося с ним, буквально взорвала Егора изнутри, выплеснув наружу поток отборного мата. Он, как орловский рысак, сорвался с места и бросился догонять напарника, размахивая оружием, словно саблей.

Обогнув хвост «крокодила», Лысенко увидел обидчика, спокойно сидящего на стволе вырванного с корнем дерева, по макушке которого пробегали яркие белые молнии. Этот обезумевший пофигист откровенно обхохатывался над потугами напарника, с пробуксовкой мчавшегося вершить обряд кровной мести.

Вместо того чтобы обидеться еще больше, Егор сбавил обороты и, понемногу успокаиваясь, остановился перед продолжавшим громко ржать сталкером.

– Ты чё, сдурел? – после небольшой паузы вымолвил он.

Старый поднял забрало шлема, утер ладонью слезы и, улыбаясь, сказал:

– Видел бы ты себя со стороны. Ну, вылитый батька Махно – только без папахи!

Егор представил картину – «Разъяренный казак в бронезащитном скафандре и с шашкой», почему-то не нашел в ней ничего смешного, тяжело вздохнул, покосился на соседнюю аномалию и сел рядом с напарником.

– Старый, скажи – как ты привык ко всему этому?.. – не находя слов, он просто взмахнул рукой, имея в виду Зону и все, что с ней связано.

Сталкер склонил голову, помолчал, затем заговорил дрожащим голосом:

– Нас, шесть отмычек из инкубатора на Пятихатках, Варяг повел в первую вылазку. Мы были кто в чем. У кого армейский бушлат, у кого кожанка, а кто – вообще в фуфайке. Из оружия – обрезы с десятком патронов. Только миновали Машинный двор и вышли на пригорок, как с железнодорожного моста в нашу сторону ударил пулемет. Оказывается, в это утро вояки оборудовали на одном из вагонов, стоящих на полотне, огневую точку, о которой Варяг еще не знал. Пули легли метрах в пяти, сбоку. Это я сейчас навскидку определил бы расстояние и показал бы «погонникам» увесистый кукиш. Но тогда для нас, молодняка, это был настоящий шок. Не успел проводник открыть рот, как мы порхнули вниз под защиту холма. Прямо передо мной бежал Сашка Окунь. Кликуху ему такую дали в лагере за выстриженный на голове гребень – точно как шипы у окуня на спине. Так вот, значит, роняет он обрез, и я, споткнувшись об него, падаю на пузо, продолжая по инерции сползать вниз. Вдруг, прямо перед моим, тормознувшим о землю рылом, Сашок попадает в «блендер». Один короткий возглас Окуня – и я весь в его кишках, говне и крови… – сталкер запнулся, вспоминая тот миг. Вздохнув, повернул голову к Егору и, сморщив кожу на лбу, тихо продолжил: – Ты не представляешь, что со мной было потом. Я вон огрел тебя по башке разочек – и ты как огурчик. А мне разбили тогда все лицо, и без толку. Все предлагали меня бросить, думали, что крыша съехала, но Варяг пожалел и ширнул меня дорогущим транквилизатором. Немного отпустило, но все равно я ходил, как лунатик, а перед глазами постоянно прокручивался момент, когда Окунь превратился в фарш. Один раз дошло до того, что сунул в рот обрез и взвел курки, но ребята спасли, вовремя заметили, отобрали оружие и накачали водкой. Переночевали мы тогда в мастерских Машинного двора, а утром начался настоящий ад. Сначала на нас наскочила банда мародеров. Только отбились и собрали трофеи, как на шум перестрелки пожаловала патрульная пятерка солдат и стая диких псов. В общем, к вечеру я без единой царапины на теле притащил на себе тяжелораненого Варяга в лагерь. Остальные… погибли…

Егор затаил дыхание, представляя себе эту картину. Его конвульсивно передернуло. Он вдруг понял, о чем ему хотел поведать напарник… А Старый помолчал немного, затем продолжил:

– Эта первая вылазка переломила меня. Здесь я теперь редко чему удивляюсь. Как говорится, человек – редкостная скотина, которая быстро ко всему привыкает. Хотя некоторые утверждают, что это Зона распоряжается душами попавших в ее лапы людей, – сталкер поднялся, посмотрел на дисплей КПК. – Но мы слишком задерживаемся, надо идти…

– Так пошли – устроил тут посиделки! – притворно засуетился Лысенко, вставая со ствола дерева.

Его отпустило. Настроение намного улучшилось, словно после приема у толкового врача-психотерапевта. Глаза пытливо блуждали по окрестным пейзажам, светясь любопытством и толикой тоски. Напряжение от ощущения затылком постоянной опасности спало, сменившись обычной внимательностью. Обостренные чувства стали замечать волнения воздуха над очагами аномалий, трепет сухих листочков и кончиков травинок у границ невидимых убийц. Звуковой фон, усиленный чувствительными микрофонами шлема, перестал восприниматься как отдельные шумы, и слился в музыку – медленную композицию со всплесками далеких выстрелов, криками людей, воплями мутантов, хриплыми соло воронов. Частичка возмущенной человечности где-то на задворках разума мелькнула тревожным сигналом, предупреждая о проникновении в душу враждебной субстанции и тут же затерялась в объеме информации от новых непривычных ощущений, которые завораживали и заставляли двигаться вперед.