– Вы хоть совершеннолетние? – для очистки совести спросил Лис, разливая вино по высоким бокалам.

– Конечно, – кивнула Ребенок. И соврала. Насчет нее Лис знал точно: семнадцать с половиной, потому что в школу она пошла с шести лет.

– Ну тогда ладно. – Он плеснул себе водки. – За успехи молодого поколения!

Оксана и Вика жадно набросились на еду. Ребенок ела аккуратно, не спеша, наглядно демонстрируя хорошие манеры. Истекая жиром, селедка хрустела и таяла во рту.

– По второй? – Лис снова разлил вино.

При этом он, с одной стороны, чувствовал себя неуютно, ибо исполнял состав преступления: «вовлечение несовершеннолетних в пьянство», а с другой – ругал себя за ханжество, так как каждому ясно, что девчонкам уже неоднократно приходилось приобщаться к спиртному. Может быть, и не только к спиртному... Он внимательно посмотрел в чистое лицо Ребенка: Да нет, вряд ли... Может, другие. Но неона.

– За что будем пить? – кокетливо спросила Оксана.

– За исполнение ваших желаний!

Девушки осушили бокалы без замешательства и отвращения, скорее, наоборот-с явным удовольствием. Лис замешкался, накалывая кусочек суджука.

– Скоро будем в кино сниматься, – сказала Оксана. – Вот и исполнятся наши желания:

– Не болтай! – строго одернула ее Ребенок.

– Вам хорошо, – позавидовала Вика. – А меня не зовут. Ни в кино, ни в журналы. А чего – я бы тоже могла...

– В каком кино? – насторожился Лис. – Не в Голливуде?

– Нет, вначале в Италии, – беззаботно сообщила Оксана. – А дальше – как себя покажешь:

Лис поставил невыпитую стопку на стол.

– И кто же это вас приглашает?

Оксана только открыла рот, как Ребенок перебила:

– Меньше ее слушайте. Еще ничего не известно. Зачем зря языком болтать!

– Просто я знаю одну фирму, которая дурила девчонкам головы киносъемками. Оказались отпетыми мошенниками, – очень мягко сказал Лис, решив обойтись без подробностей, чтобы не выдавать. тайны следствия.

– Нет, это солидные люди, – продолжали Оксана; – Мне часики подарили, Катюше – золотой кулон.

– А мне ничего не подарили, – обиженно произнесла Вика.

– А за что? За что такие подарки? – спросил Лис.

– Да ни за что. Просто так. Спонсоры.

– Ах, спонсоры! – Лис с трудом сдержал ругательство. Чтобы успокоиться, он допил свою водку и закусил долькой консервированного чеснока.

– За «просто так», милые девочки, вам могут только улыбнуться. Все эти «спонсоры» вовсе не такие добряки, как выставляются. У нас есть два дома инвалидов, дом престарелых, дом малютки, интернаты для больных детей, туберкулезный диспансер, куча больниц... Все в нищете и убожестве. Ни лекарств, ни персонала, зимой холод, летом зной, воды нет, туалеты забиты... И ни один спонсор не спешит проявить там свое бескорыстие и великодушие! Ни один! Зато в конкурс красоты недавно вложили триста миллионов, не считая подарков участницам и заграничного турне. Вполне хватило бы отремонтировать тубдиспансер! Красивым девушкам и так неплохо, а чахоточники ноги протягивают. Почему же такое избирательное милосердие?

Он обвел недобрым взглядом лица примолкнувших девчат. И тут же смягчился: они ведь ни в чем не виноваты!

– Да потому, что с туберкулезников ничего не поимеешь! И с немощных стариков, и с младенцев, и с инвалидов. Им надо действительно за просто так помогать! А не хочется. Другое дело красавицы... Здесь много сладенького урвать можно...

Лис снова разлил вино и долил в стопку остатки водки. Что-то он взвинтился. Наверное, потому, что девчонки по молодости и глупости не понимают очевидных вещей.

– Давайте за то, чтобы разбираться в людях! И различать – от кого можно принимать подарки, а от кого – нет.

– Давайте! – охотно поддержала тост Вика. Ребенок и Оксана выпили без особого энтузиазма.

– Чего над этим задумываться... Я не прошу, а они дарят. Ну и пусть, это их проблемы, – Катя намазала маслом редиску и аппетитно хрустела ею.

– Нет, милая, – снова завелся Лис. – Для женщины самое главное определиться – от кого брать, а от кого – никогда. Потому что, принимая, например, золотой кулон, ты даешь повод ожидать ответной благодарности. Сама понимаешь, в какой форме.

– Прям-таки, – презрительно скривилась Ребенок.

– Да, да! И если вдруг отказываешься, то вызываешь дикую злость «спонсора»: ах тварь, я на нее деньги затратил, а она выделывается! И тогда хорошие манеры – в сторону, в ход идут кулаки, ножи, бритвы... Поверьте, девчонки, я это хорошо знаю!

– А откуда? – спросила Оксана. Она пила больше подруг. – Вы, наверное, сами были спонсором? И сейчас мы задолжали вам за этот вкусный обед?

– Нет. Я из другой породы. Это я вам должен: вы помогли отвлечься от тяжелых дум и неприятных забот. Поэтому я сейчас накормлю вас мороженым с фруктами!

– Мне нравится такое благородство, – многозначительно улыбнулась Оксана. – Если можно, то я бы выпила кофе с рюмочкой хорошего коньяка.

– Можно. Кто еще?

Ребенок отрицательно покачала головой.

– Мне хватит.

Вика повторила ее жест.

– Мама будет ругаться.

За десертом Лис рассказывал анекдоты, девчонки слушали с интересом и от души смеялись. Даже Ребенок утратила обычную невозмутимость и тоже веселилась. При этом она сразу становилась на пару лет моложе.

Когда Лис попросил счет, официант отрицательно покачал головой.

– За счет заведения. Приходите еще. А если хотите – у нас прекрасная сауна. Можете отдохнуть.

– Я люблю париться! – заявила Оксана. Она раскраснелась и выглядела весьма привлекательно. – Если там, конечно, чисто.

– Можете пойти посмотреть, – сказал официант. – Сейчас я принесу ключ.

– А где она, эта сауна? – завертелась Оксана.

– Вон там, – Ребенок показала в сторону кирпичной пристройки. – Вход за углом.

И вновь Лиса покоробила ее осведомленность. Изрядно потерявший свою угрюмость малый принес ключи.

– Пойдем посмотрим? – спросил Лис, обращаясь к Ребенку.

– Не хочу.

Вика с увлечением доедала десерт.

– Мы вам верим. Сами разберитесь.

Лис и Оксана обошли пристройку, он отпер крепкую деревянную дверь. Холл, справа двери в душевую и туалет, прямо выход в отделанный кафелем зал с квадратным бассейном, оттуда дверь ведет в пышущую жаром и пахнущую раскаленным деревом парилку.

– Вполне прилично, – одобрила Оксана.

Слева в холле была еще одна дверь. За ней оказалась спальня с широкой тахтой, ковром на стене, телевизором и видеомагнитофоном. На полированной тумбочке лежало несколько кассет.