Остаток вечера хирдманы пили мёд, пели гнусные песни и трахали жриц, усаживая себе на колени. Остекленелыми глазами я глядел на пляску огня в очаге и пляшущие тени на стенах. Волосы у меня взмокли, лицо пылало, а руки и ноги дрожали от холода: меня мучила лихорадка.

Один из людей Вали, с бритыми висками и длинной белёсой бородой, приблизился ко мне, наматывая на кулак верёвку. Шаги его были осторожными. Я не видел его глаз: он совершенно не глядел мне в лицо.

— Бальдр, Вали приказал связать тебя, — произнёс воин, цокнув языком.

Я откинул с груди шкуру, предлагая ему начать.

— Святые псы, — прошептал он, ошарашенный моим нечеловеческим безразличием.

Воин почесал за ухом, вздохнул, и лишь потом прикоснулся к моему синюшному запястью.

— Мерзко же ты выглядишь, Бальдр, — буркнул он. — И воняет от тебя, фу!

Кожа на предплечьях вздулась за эти три дня, что я лежал, позеленела. Кончики пальцев почернели. Запах: приторно-гадкий, я хотел блевать.

Сморщив нос, воин соединил мне руки на животе и плотно обмотал их веревкой, а затем потянул её вниз, к ногам. Ноги тоже связал и довольный выпрямился.

— Хочу ссать, — сказал я.

— Вали, Бальдр говорит, что хочет ссать, — обернулся воин к своему ярлу.

— Фрелав, боги, пусть ссыт, какое мне дело?! — фыркнул Вали, закинув в рот кусочек рыбы, и принялся его смаковать.

Что ж, я и так был опозорен, и был даже убит! Ничто не могло уже быть хуже.

— Вали, — простонал Фрелав и покачал головой, — он это сделал!

— Проклятье, Фрелав, ты что мне будешь о всех его испражнениях докладывать?! — рявкнул Вали и столкнул жрицу, сидевшую у него на коленях. — Убери! И сделайте уже что-нибудь, чтобы он поменьше вонял!

Вали прикрыл нос локтем и поглядел на Гретту, сидевшую за столом наравне с хирдманами.

— Ты приказал не лечить его, вот он и гниёт, ярл Вали, — почтительно поклонилась она.

Длинные седые волосы коснулись поверхности стола, глаза медленно моргнули и уставились на меня.

— Прикажи постелить мне постель и сделай так, чтобы Бальдр протянул ещё дня три, — проворчал Вали. — Три дня: не больше!

Гретта снова поклонилась Вали и встала из-за стола, указывая жрицами жестами приняться за дела.

Боль и лихорадка истерзали меня. Я закрыл глаза, не желая тратить последние силы на гнев к старухе. Вокруг меня заколыхались тени. Это были жрицы, от них пахло льном, мёдом и овечьей шерстью. Я вдыхал его с наслаждением. Женщины вертели меня с боку на бок: омыли тёплой водой моё тело и переодели. Они поили меня чем-то горьким и слегка солоноватым, я глотал, потому что меня страшно мучила жажда.

— Тише-тише. — Услышал я заботливый голос Трайен.

Она провела по моим волосам, и я открыл глаза, встретившись с ней взглядом.

— Пей тише, а то подавишься, — сказала она, взволнованно подняв тонкие брови.

Я напился и отвернулся к стене, не поблагодарив её. Я не хотел проявлять теплоты, чтобы не быть уязвимым перед Вали.

— Ты любишь жену конунга Маргрет? И потому сказал, что не хочешь со мной согреться? — она взяла моё лицо за подбородок и повернула к себе.

Я тяжело вздохнул и ответил глазами.

— Ты не был честен со мной, — сомкнула она губы. — Это больно. — Взгляд Трайен блестел печалью. — Но я… Я хочу верить, что ты хороший человек, что бы ни говорила Гретта… и ярл Вали.

Я разомкнул губы, желая что-то сказать, но слова не вышли. Трайен прикрыла мне рот рукой и склонилась ещё ниже.

— В твоём напитке я размешала настойку болотного гриба. Очень мощное средство против порчи крови. Оно спасло много воинов, которых лихорадило после грязных ран. Это не вылечит тебя полностью, тут нужно, как говорила Гретта, принимать средство месяц, но завтра тебе будет значительно лучше.

Трайен гладила меня по волосам. Я молчал, стараясь сжимать желваки как можно незаметней. Я очень хотел обнять Трайен и поблагодарить, но не мог позволить себе даже поглядеть на неё.

* * *

Утром люди Вали собрались в путь.

— Фрелав, посади его на коня и свяжи покрепче! — приказал Вали. — Верёвкой и ремнями. Не жалей! Говорят, мертвецы дюже сильные.

Брат с хищной улыбкой прошагал мимо меня, звеня золотыми украшениями, и сел в седло.

Во дворе святилища было ветрено. Кое-где стояли лужи, покрытые ледяной корочкой. Фрелав вытолкнул меня с порога дома, и уже с меньшей церемонностью, нежели вчера, перевязал мне руки за спиной. Он помог мне забраться на коня и закрепил поводья жеребца за луку своего седла.

Мы снова пересекали бирюзовое озеро. Погружённые в ледяную воду ноги немели, и я едва удерживал равновесие. Несколько раз я чуть не вывалился из седла, но не позволил дать повода для смеха.

Мы выехали на тропу.

— Мертвец ходячий! — фыркнул Фрелав, растянув на губах улыбку. — Интересно, зачем тебе жена конунга? Разве у драугов встаёт хрен?

Хирдманы гулко засмеялись. Я принял безразличный вид, будто слова их не задевали меня и не лишали чести Маргрет. Я продолжал изображать из себя безразличного остекленевшего мертвеца, и только боги знали, чего мне это стоило.

Холодное дыхание ветра остудило гнев и освежило мне голову после дней, проведённых взаперти. Чёрные скалы присыпал снег. Видимо, пока я лежал недвижимым, над святилищем бушевала буря. Но теперь мир казался спокойным, светлым и чистым. Небо розовело за холмами. Пепельные, с примесью золота, облака стремительно проносились над изрезанной скалами линией горизонта.

Дорога стала шире, и Фрелав поравнялся со мной.

— Не помер ещё, драуг? — прыснул он, склонившись достаточно близко.

Я хотел боднуть его головой, сломать нос и выбить лбом пару передних зубов.

«Если врежу ублюдку, то до Вали мне уже не добраться и не спасти Маргрет…» — я едва сдержал себя.

Мы возвращались тем же путём, каким я с Годи и Лейфом прибыл в святилище. Интересно, где они? Добрались ли до укрытия? Я приказывал своему сердцу быть чёрствым, ни к кому не отзываться теплом. Но в груди что-то вздрогнуло при мыслях о мальчике, которого я хотел считать своим сыном.

Я вновь увидел берег. Ладьи конунга Олава отдыхали на тёмном вулканическом песке, рядом лениво расхаживало несколько воинов-охранителей. Их светловолосые головы белели на фоне свинцового моря: они не надели доспехов, значит не видели ни толики угрозы.

«Эх, Хёрд, ты и правда слеп! Надеюсь, Бьёрн предупредил тебя, и ты уже собираешь хирдманов!»

Я почувствовал, как с плеч потихоньку сползал плащ. Руки были связаны, и я не мог помочь себе. Да и не хотел. Сильный порыв ветра, подувший с берега, окончательно сорвал с меня мех. Я сделал вид, что не заметил.