Ж.: 14/25.10.1711 г., Торгау, Саксония – Шарлотта-Кристина-София, принцесса Брауншвейг-Вольфенбюттельская (19/29.08.1694 г., Бланкенбург – 22.10/2.11.1715 г., СПб., похоронена в Петропавловском соборе СПб.), дочь герцога Людвига-Рудольфа (1671–1735) Брауншвейг-Бланкенбургского и Вольфенбюттельского и принцессы Кристины-Луизы (1671–1747) Эттинген, родная тётя герцога Антона-Ульриха (см. № 48).

Одна из самых страшных страниц в истории рода Романовых связана с царевичем Алексеем. Его конфликт с отцом стал символом Петровской эпохи – символом борьбы нового и старого, он как бы на новом уровне продолжал противостояние Петра и Софьи, Петра и Евдокии Лопухиной. Но в случае с Алексеем всё было гораздо сложнее, чем просто борьба двух противоположностей. Царевич был очень похож на отца: такой же упрямый и волевой, просто обстоятельства сложились так, что он оказался в самой гуще немыслимой ломки, затеянной Петром, в эпицентре противоборства двух стихий и погиб, не выдержав этого напряжения.

Царевич Алексей Петрович. Литография XIX в.

Историки, пытаясь оправдать Петра, нередко рисуют царевича слабохарактерным неврастеником, каким-то жалким и убогим полудурком. Именно так изобразил Алексея в своей работе, ему посвящённой, Н.И. Костомаров. Таким же, озлобленным и дегенеративным, показан он и в известном советском фильме «Пётр Первый». На самом же деле Алексей вполне мог быть под стать Петру. Но ужиться вместе им было не суждено.

На детские годы царевича легла тень разрыва между родителями. Эту драму мальчик переживал тяжело. Несмотря на запреты отца, он пытался поддерживать хоть какие-то отношения с матерью, пользуясь всякими мыслимыми и немыслимыми ухищрениями. Судьба Евдокии не могла не сказаться на формировании его личности.

А начиналось всё так безоблачно… Первые несколько лет жизни были для Алёши счастливыми и беззаботными. Игры и забавы в Кремлёвском дворце, в обычных московских традициях… С шести лет обучение грамоте, наставником был князь Никифор Вяземский. Специально для царевича монах Карион Истомин составил свой замечательный словарь, а картинки к нему сделал известный в ту пору мастер Леонтий Бунин. После того как Алексея разлучили с матерью, его взяла к себе в Преображенское царевна Наталья Алексеевна. С 1703 года учителем царевича стал приглашённый в Россию немецкий барон Генрих фон Гюйссен. Программа, им составленная, включала богословие, арифметику, геометрию, географию, историю, иностранные языки, фехтование, танцы, верховую езду, а затем и военное дело. Учился Алексей охотно, успешно осваивал французский и немецкий языки, по примеру отца научился хорошо токарничать, но математика и военные науки давались ему плохо. Впрочем, учение было нерегулярным, поскольку Пётр то и дело требовал сына к себе, в том числе и на театр военных действий. Ситуация осложнялась ещё и тем, что общий надзор за обучением царевича был возложен на А.Д. Меншикова. Безграмотный выскочка, естественно, совершенно не заботился об успехах своего подопечного. Алексей обладал природными задатками, недаром Пётр писал ему: «Бог разума тебя не лишил», – но развить их не смог. Постепенно в нём зародилось даже какое-то отвращение к учёбе. Об этом красноречиво говорит, к примеру, такой эпизод. Когда Алексей в 1712 году вернулся из-за границы, где пробыл около трёх лет, царь решил экзаменовать его и потребовал принести соответствующие чертежи. Испугавшись, что отец попросит что-либо начертить при нём, царевич выстрелил из пистолета в ладонь правой руки, но очень неумело, так, что лишь опалил огнём руку.

Вокруг Алексея сложилась своя компания – в основном люди, настороженно относившиеся к происходившим переменам. По примеру отца царевич называл это сообщество собором, раздал всем его участникам прозвища, веселился и пировал с ними. Пётр периодически давал сыну те или иные поручения, которые тот без охоты выполнял. Государственная или военная деятельность была Алексею в тягость, что крайне раздражало Петра, хотевшего видеть в сыне продолжателя своих дел. С годами эта отчуждённость усиливалась. Алексей был вынужден, сжав зубы, терпеть и ждать своего часа, ведь именно он являлся наследником престола.

В 1709 году Пётр отправил царевича за границу. Целью поездки было обучение в Дрездене и, что немаловажно, предстоявшая свадьба. В невесты Пётр выбрал принцессу Шарлотту-Софию Брауншвейг-Вольфенбюттельскую. Она принадлежала к древней германской династии Вельфов, потомков знаменитого рода феррарских герцогов Эсте. Как уже говорилось, её старшая сестра Елизавета в 1708 году вышла замуж за австрийского императора Карла VI (их дочерью была знаменитая императрица Мария-Терезия, а внучкой – французская королева Мария-Антуанетта). Позже, в 1714 году, ветвь Брауншвейгской династии, Люнебург-Ганноверская, в лице Георга I заняла английский королевский престол (его потомки, правда по женской линии, царствуют в Англии до сих пор). Племянник Шарлотты – Антон-Ульрих потом стал мужем Анны Леопольдовны и отцом российского императора Иоанна Антоновича. Брак царевича Алексея был следствием сложной дипломатической политики Петра, австрийского императора Карла VI и польского короля Августа II.

Шарлотта-Кристина-София Брауншвейг-Вольфенбюттельская. Гравюра 1720-х гг.

Первая встреча Алексея и Шарлотты произошла близ Карлсбада в 1710 году. 19 апреля следующего года был подписан брачный договор, а в октябре в городе Торгау состоялась торжественная свадебная церемония, на которой присутствовал сам Пётр. Существенно, что ни невеста, ни тем более жених не сменили своего вероисповедания. Приехавшая в Петербург Шарлотта так и не прижилась в чужой, незнакомой стране. Родня мужа относилась к ней прохладно, да и отношения с супругом складывались не гладко. После рождения второго ребенка, сына Петра, Шарлотта скончалась от послеродовой горячки. Причём якобы она отказывалась принимать назначенные ей лекарства и нарочно требовала пищу и питье, которые могли лишь навредить её здоровью. Алексей находился рядом с женой до последней минуты и очень тяжело переживал её кончину. Печальная судьба молодой немецкой принцессы впоследствии вызвала к жизни красивую легенду о том, что Шарлотта не умерла в Петербурге, а тайно бежала в Америку, где и прожила ещё долгое время.

Между тем пропасть, разделившая отца и сына, увеличивалась. Понимая, что Алексей не сможет оправдать его надежд, Пётр решил лишить его прав на престол. Через шестнадцать дней после рождения у Алексея сына вторая жена царя Екатерина благополучно разрешилась от бремени сыном, которого тоже назвали Петром. Именно в этом младенце и видел царь своего преемника. В письме к Алексею Пётр потребовал «переменить свой нрав», прекрасно зная, что это невозможно, в противном случае Алексей лишался права наследовать царскую власть. «Лучше будь чужой добрый, неже свой непотребный», – писал Пётр. В ответ царевич признал, что «памяти весьма лишён», ослабел, править не может, и отказался в пользу только что родившегося «братца». Но царю и этого показалось мало. Он предложил сыну или изменить своё поведение, или уйти в монастырь. В страхе Алексей согласился, хотя и отец и сын, конечно, понимали, что «клобук не прибит к голове гвоздём». Но когда находившийся в Копенгагене Пётр в августе 1716 года потребовал, чтобы Алексей приехал к нему или же указал точный день пострига, царевич решил бежать за рубеж. Местом спасения он выбрал Австрию, где правил его свойственник Карл VI. В это путешествие с Алексеем отправилась его фаворитка, крепостная девушка князя Вяземского Евфросинья Фёдорова (Фёдорова – это не фамилия, а отчество; у основной массы крестьян до отмены крепостного права фамилий не было). По своему происхождению она была финкой или ингерманландкой (близкий финнам народ – коренное население Петербургской губернии). Евфросинья и сыграла в судьбе своего любимого роковую роль.