– Точно, – подтвердила Элли, отодвигая полупустую тарелку, – так все и было. И я до сих пор не понимаю, как это получилось. Мечтала стать художницей, а жила с Мартином и бралась за любую работу, чтобы собрать денег и помочь ему стать известным музыкантом. Я иногда думаю, что вообще не любила его.

– Да, но как ты стала писательницей? – спросила Лесли, пытаясь увести разговор от неприятной темы.

– Я стала писать, чтобы отвлечься от своих проблем, – ответила Элли. – По крайней мере, так говорит мой психоаналитик Джин. Кстати, это ее дом. Я так много работала, что даже не замечала происходящего. Мартин Гилмор, мой бывший муж, был удивительно талантливым музыкантом. Он так играл на гитаре, что заставлял слушателей плакать и смеяться… И я думала, что смогу подарить миру возможность его слушать. А потом, когда он станет известным…

– Придет твоя очередь, – докончила Лесли. – Они всегда обещают, что женщина еще успеет своего добиться.

– Верно, – Элли вздохнула. – Он предложил переехать из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Мартин сказал, что только там он сможет стать знаменитым. Поэтому я продала все краски, кисти, холсты, все свои работы и полетела в Лос-Анджелес. Сначала все шло прекрасно. Он играл в хороших группах. Я работала в фирме, занимавшейся продажей подержанных автомобилей. Мне было там невыносимо скучно, но вечером возвращался Мартин. Он рассказывал о том, с кем общался и чем занимался целый день…

Элли осмотрела свои руки.

– Но потом он начал переходить с одной работы на другую, и с каждым потерянным местом таяла его уверенность в себе. Вначале он зарабатывал неплохие деньги, но со временем начал думать, что не обязан зарабатывать. Он говорил, что раз жизнь ничего ему не дала, то и он ничего никому не должен.

Ее ногти больно впились в ладонь. Лесли быстро поставила перед ней чашку чая, и Элли уткнулась в чашку, стараясь успокоиться.

– Чтобы пробиться, мало одного таланта. Можно написать гениальную компьютерную программу, но если не продать ее какой-нибудь компании, она так и проваляется в столе. Мой бывший муж не выносил ни малейшей критики, а без нее не обойтись, когда пытаешься добиться успеха. Поэтому Мартин перестал пробовать. Я упрашивала очередного диджея послушать моего мужа. Мартин, казалось, был страшно рад. Мы проводили прекрасную, бурную ночь, он благодарил меня, твердил, какая я замечательная жена…

– И утром не являлся на эту встречу! – перебила Мэдисон.

– Увы… – снова вздохнула Элли. – И всегда находил какое-нибудь оправдание. Чаще всего неотложное дело, например, ему надо было кому-нибудь помочь.

– И конечно, ты на него не сердилась. Как можно! Такой ангел! – сказала Лесли.

– Ну, разумеется, – улыбнулась Элли.

– А когда ты открыла в себе новый талант? – спросила Мэдисон, сделав глоток крепкого черного кофе.

Она достала новую пачку сигарет.

– Я думаю, это была чистая случайность, – сказала Элли. – Я решила, что раз я вышла замуж за человека в тысячу раз талантливее меня, то надо оставить искусство навсегда. Джин считает, что я перестала рисовать, поскольку чувствовала себя несчастной и не могла себе в этом признаться. Был Мартин дома или нет – я существовала, а не жила. – Она посмотрела на Мэдисон. – Ты сказала, что твой брак был адом, а мой… Это была печаль. Мы жили в постоянной грусти: ведь Мартин был невероятно талантлив, но никто не хотел ему помочь.

– Даже те, с кем он не захотел встретиться! – добавила Мэдисон, затянувшись.

– Ну, конечно, – усмехнулась Элли. – Они в первую очередь. Пока Мартина не было дома, я стала записывать сюжеты, которые вертелись у меня в голове. Я придумала целый мир. В нем был, например, мужчина по имени Макс, и…

– И Джордан Нил, – сказала, улыбнувшись, Лесли. – Я читала все твои романы.

– А я ни одного, – вставила Мэдисон. – Расскажи о них.

Лесли опередила бывшую писательницу.

– В них много юмора, секса и загадочных убийств из-за любви. Главные герои – это пара, которая… – она повернулась к Элли. – В последнем романе ты намекнула, что у Джордан будет ребенок. Это правда?

– Откуда я знаю? – пробормотала Элли.

– Но ты же писательница, – логично заметила Лесли.

– Если бы я знала, что случится дальше, то зачем мне писать эти романы? Когда две трети романа уже написано, и я вижу, чем все закончится, мне очень хочется бросить его и приняться за новый.

Лесли недоверчиво смотрела на нее. Как большинство читателей, она полагала, что писатель знает о своих героях абсолютно все.

– Значит, ты описала в книгах свои мечты, – подытожила Мэдисон.

– Наверное, ты права, – согласилась Элли. – Но тогда мне просто надо было чем-нибудь заполнить свои вечера. Не будешь же все время смотреть телевизор. И еще выходные… Это самое ужасное.

Лесли поставила перед Мэдисон огромную миску клубники, а рядом – тарелку с блинами.

– А как твой муж отнесся к тому, что ты стала писать романы? – спросила Лесли.

– Я ему ничего не сказала об этом, – ответила Элли. – В нашей жизни не было ничего, кроме печали Мартина. Мы жили его страданиями. Все наши разговоры – если их можно так назвать – сводились к тому, как отвратителен мир, не давший ни одного шанса такому таланту, как Мартин. Ну, как я могла сказать ему, что пока он невыносимо страдает, я пишу веселенькие любовные романы?

– И ты содержала вас обоих? – резко сказала Лесли. – Я думаю, что если женщине приходится со многим мириться в браке, то уж, по крайней мере, она может рассчитывать на то, что муж обеспечит семью.

– А Мартин как раз считал, что это он обеспечивает семью, – заметила Элли. – Время от времени он играл в разных группах, а иногда вдруг улетал на несколько месяцев в какой-нибудь штат. Но все заработанные деньги он тратил на свою аппаратуру. У нас в гостиной было всего три старых, потрепанных стула, ни одного столика – для них просто не нашлось места, но зато стояли четыре огромных усилителя, такие, что им позавидовали бы «Роллинг Стоунз». Мартин говорил, что все его покупки – это «вложения» в наше будущее.

– Я больше не могу! – сказала Мэдисон. – Как мы, женщины, живем с такими мужчинами? Вчера вечером я рассказала вам о Роджере, а теперь Элли говорит об этом… Ну да ладно…

– Ты чувствовала, что тебе плохо, и придумала для себя совершенно другую жизнь на бумаге? – спросила Лесли.

Элли улыбнулась ей.

– Да, только тогда я не осознавала, что делаю. Мне просто нравилось писать. И я написала пять книг. Все изменилось в одно мгновение. Однажды я пошла к стоматологу и случайно взяла со стола какой-то местный журнальчик. Сзади, на обложке, было объявление о том, что в городке в шестидесяти милях к югу от нас проходит писательская конференция, где редакторы из различных издательств рассматривают авторские работы.

– Ты отправилась туда, и они влюбились в Джордан Нил, – сказала Лесли, улыбаясь, будто услышала счастливый конец сказки.