Пышущий яростью Пол заходил на девятый круг, когда увидел, как дверь гаража с шумом открывается. Он ринулся внутрь, моля Бога, чтобы закрылась она быстрее, чем открывалась, дело и впрямь было в батарейке, ну что он за кретин!»

Тем временем Артур спустился в гараж.

— Все в порядке?

— У меня или у тебя? Я тебя сейчас растерзаю!

— Лучше помоги мне, у нас ещё много дел.

— Я только тем и занимаюсь, что помогаю тебе!

Они перенесли тело Лорэн с большой осторожностью. Усадили на заднее сиденье, закрепили флакон с жидкостью между двумя подлокотниками, укутали одеялом. Глядя со стороны, можно было подумать, что женщина спит.

— У меня такое ощущение, что я в фильме Тарантино, — прошипел Пол. — Знаешь, бандит, который избавляется от…

— Заткнись! Ты сморозишь сейчас чушь…

— Ну и что, одной чушью больше или меньше… Лорэн положила руку на плечо.

— Не ругайтесь, у вас обоих был тяжёлый день, — миролюбиво сказала она.

Это подействовало, и уже спокойно Артур продолжил:

— Поезжай в гараж отчима, я заеду за тобой через десять минут, только поднимусь за багажом.

Пол уехал, не сказав ни слова. На пересечении с Юнион-стрит он не заметил полицейской машины, которая недавно останавливала его.

— Пропусти «скорую» и следуй за ней! — велел старший из полицейских.

Когда десять минут спустя «скорая» въехала в ворота гаража, полицейские притормозили и вернулись на свой обычный маршрут. Пол так никогда и не узнал, что за ним следили.

Артур приехал через четверть часа. Пол вышел на улицу и забрался на переднее сиденье «сааба».

— Ты осматривал достопримечательности?

— Я медленно ехал, из-за неё.

— Ты так и спланировал, что мы приедем на заре?

— Именно; а теперь расслабься, Пол. У нас уже почти получилось. Ты мне оказал огромную услугу, я это знаю; я только не знаю, как тебе это сказать, и ты рисковал, это я тоже знаю.

— Давай рули! Ненавижу благодарности.

Машина выехала из города, свернула к океану и наконец покатилась по шоссе № 1 вдоль скал к бухте Монтеррей, к Кармелу — то есть туда, куда собиралась отправиться Лорэн утром в начале этого лета на своём стареньком «триумфе».

Артур предоставил руль Полу, а сам смотрел в окно. Ещё одно пробуждение ждало его в конце этого путешествия. Пробуждение стольких воспоминаний, спящих так давно…

Артур изучал архитектуру в университете Сан-Франциско. В двадцать пять лет он продал маленькую квартирку, которую завещала ему мать, и отправился в Европу, в Париж, чтобы провести ещё два года в школе Камандо. Он устроился в небольшой студии на улице Мазарини и провёл там два восхитительных года. Потом ещё год он продолжал своё образование во Флоренции и наконец вернулся в родную Калифорнию.

Обвешанный дипломами, он поступил к Миллеру, известному в городе архитектору-дизайнеру, и на полставки работал в Музее современного искусства. Там он и встретил Пола, будущего компаньона, с которым два года спустя создал архитектурное бюро. На волне экономического подъёма бюро становилось все известнее, там работало уже около двадцати служащих.

Пол занимался делами административными, Артур рисовал и чертил. Каждому своё; никогда и тени не пробегало между двумя друзьями, которых ничто и никто не отдалял друг от друга более чем на несколько часов.

У них было много общего. Общие представления о дружбе, о том, что составляло вкус жизни; детство, проникнутое схожими переживаниями. Сходные пустоты в жизни.

Как и Пола, Артура вырастила мать. Отец Пола бросил семью, когда мальчику было пять лет. Артуру было три года, когда его отец уехал в Европу и погиб в авиакатастрофе. «Его самолёт поднялся так высоко в небо, что остался на звёздах». Лилиан ждала долго, потом надела траур, хотя в душе не смирилась со смертью мужа.

Десять первых лет жизни Артур провёл на берегу океана, недалеко от изумительной деревни Кармел, где у Лили — так он называл мать — был большой дом. Весь из белого дерева, он возвышался над морем, нависая над огромным садом, спускающимся к пляжу.

Во флигеле жил Энтони. Неудавшийся художник, которого Лили приютила, «подобрала», как говорили соседи. Он был другом Лили. Вместе с ней Энтони поддерживал парк, ограду, фасады, которые почти каждый год красились заново, и долгие вечерние беседы. Он не заменял Артуру отца, но восполнял пустоту в жизни мальчика, образовавшуюся на месте исчезнувшего мужчины.

Артур учился в деревенской школе. Утром Энтони отвозил его туда, вечером часа в четыре за ним заезжала мать. Эти годы оказались бесценными. Мать была лучшим другом Артура. Лили научила его всему, что можно любить сердцем. Иногда она будила его рано утром, просто чтобы полюбоваться восходом солнца и услышать звуки зарождающегося дня. Она научила различать запахи цветов. По контуру листа научила распознавать дерево, чьим убранством он был. Водила Артура по большому саду, открывая лики природы, в одних уголках облагороженные, в других дикие.

Рассказывала о птицах и просила Артура повторять вслух их названия. В огороде, который с любовью обрабатывал Энтони, Лили велела Артуру собирать овощи, выросшие будто по волшебству, «но только те, что уже поспели». У берега океана заставляла считать волны, которые в погожие дни ласкали прибрежные камни, словно извиняясь за ярость штормов. «Чтобы уловить дыхание моря, его напряжение, его настроение». «Море притягивает к себе наш взгляд, а земля — наши ноги», — говорила Лили. По связи между облаками и ветром учила определять погоду и очень редко ошибалась.

Артур знал каждый уголок сада, мог ходить по нему даже с закрытыми глазами, даже пятясь. Здесь от него не было тайн.

Артур, вслед за Лили, больше всего полюбил розы, Розарий был местом, словно отмеченным магией. Там смешивались сотни запахов. Лили приводила туда Артура, чтобы рассказать истории, в которых дети мечтали стать взрослыми, а взрослые — обернуться детьми.

Однажды в начале лета, когда только занималась заря, Лили зашла к Артуру в комнату, присела на кровать у изголовья и провела рукой по его кудрям.

— Вставай, мой Артур, просыпайся, идём со мной.

Маленький мальчик поймал пальцы матери, сжал их в ладошке и повернулся, положив щеку ей на руку. Лицо её озарилось улыбкой, выразившей всю нежность этой минуты.

От руки Лили шёл запах, который Артур запомнил навсегда. Каждое утро Лили, сидя за туалетным столиком, смешивала ароматические эссенции и лёгкими касаниями наносила на шею. Это одно из воспоминаний, слившихся с памятью об ароматах.

— Подымайся, мой дорогой, нам нужно опередить солнце. Через пять минут жду тебя внизу на кухне.

Ребёнок надел старые шаровары, толстый свитер и потянулся, зевая. Он одевался в тишине, мать приучила его беречь покой зари; обул резиновые сапоги, отлично зная, куда они отправятся после завтрака. Одевшись, спустился в большую кухню.