Испытание преследует две цели. Первая, разумеется, выявить вампира. Вторая — показать, что человек прошел испытание, исключить уклонение. Это средство растворяется в воде, склянка на ведро. Если обыкновенный человек — или даже знатный рыцарь — опустит в такую воду руку, то рука окрасится в серебряный цвет и останется серебряной три дня. Поэтому, встречаясь, люди протягивали друг другу руку, показывая, что прошли Испытание Аргента. Прежде в некоторых краях Испытание полагалось проводить каждую четверть луны, и был для этого введен особый налог, десятина. Но оказалось, что она — ее позже прозвали вампирской десятиной — гнетет что ремесленника, что пахаря, что торговца. Нужно же платить и походную подать, и баронскую подать. С чего жить-то? Вот и перешли на экономную пробу Ивы и пробу полной Луны. Но они хороши, если нужно испытать кого-то конкретно, одного, двух, ну, десять человек. А для массовой проверки Испытание Аргента остается непревзойденным, лучшим способом, — рассказывая, маг переливал жидкость из склянки в мерный цилиндр, а оттуда — в реторту. Под нею зажег огонь — жгучий, невидимый огонь Духа.

Луу любил слушать Учителя, который незаметно, походя, одаривал Знанием.

— Готовят средство опытнейшие маги Ри-Има и состав хранят, как величайшую тайну. Правильнее сказать, что он и есть величайшая тайна. Я разгадал его, но проку от этого чуть: для его приготовления нужна особая вода, из источника, который находится у огненной горы в одном из городов Ри-Имского царства. А любая, даже самая обыкновенная вода, привезенная из Ри-Има, становится золотой — слишком далек путь.

Но вернемся к первой задаче — выявлению вампира. Вампир — существо, поддерживающее целостность мертвой плоти за счет усиления энергетической связи между мельчайшими элементами. Именно поэтому ему нужна кровь — наиболее богатая витальной силой часть человека. Хотя вампир может пожирать и мозг, и мышцы, и внутренности — если силы крови ему мало. Средство Аргента нарушает энергетические связи мертвой плоти, и потому для человека оно совершенно безвредно, на вампира же действует подобно купоросному маслу — плоть расползается на глазах. Хотя, оставь вампира в покое, через самое непродолжительное время она восстановится, но это уже дело стражи — не оставлять его в покое.

— Но Учитель, ведь сейчас день. Разве вампиры не боятся дневного света?

— Свет, любезный Луу-Кин, тоже разрывает энергетические связи, но гораздо, гораздо слабее, чем средство Аргента. Сытый вампир легко, на ходу, восстанавливается. Только истощенные, давно не вкушавшие витальной силы, боятся света, остальные же солнце не любят, но терпят, как не любим, но терпим мы дождь или туман.

— Я люблю дождь, — пробормотал Луу.

— Тем лучше, тем лучше. Все, состав активизирован, — Бец-Ал-Ел слил жидкость из реторты в золотой флакон. — Если хочешь, любезный Луу, оставь свой короб здесь. Похоже, в ближайшее время торгов в Замке не предвидится.

— Спасибо, учитель, — Луу поставил короб в угол. Здесь все добро будет в безопасности, никакой лихой человек не полезет в башню мага. Если и полезет, то лихим человеком на свете будет меньше, а каменной статуей — больше. В кабинете учителя стояли четыре статуи. За восемь веков — немного, один отчаянный смельчак — либо просто глупый жадина — на два века.

Из вежливости Бец-Ал-Ел шел вместе с ним, мог бы просто шагнуть в проем и перышком спуститься вниз.

— Мы идем на Площадь Правды. Исстари бароны Т’Вер прилюдно разбирали дела тех, кто прибегал к баронскому правосудию. Там ты и увидишь своего спутника.

— Доблестного рыцаря Кор-Фо-Мина?

— Его.

— Могу я говорить с ним о делах Ордена? — Луу хотелось предстать перед рыцарем не простым торговцем, а практикусом. Достиг он этой ступени совсем недавно, и очень тем гордился — перед самим собой. Хотелось бы, чтобы и другие знали, кто он на самом деле, вольный торговец Луу-Кин.

— Нет, нет, любезный Луу-Кин. Это было бы несвоевременно. Немного позже, может быть, — Бец-Ал-Ел понимал состояние практикуса. Здоровое честолюбие в сочетании с пытливым умом, предприимчивостью и везением.

Он почти не надеялся, что Луу-Кин доберется до Ра-Амони и отыщет Яйцо. Обратный путь, конечно, дело другое — Яйцо бережет своего Хранителя, но путь туда, и сама Ра-Амонь… Три года подряд посылал он людей, последний раз целый отряд, восемь человек, два рыцаря-послушника. Пропал отряд, все до единого. А Луу-Кин… Луу-Кин достоин новой степени посвящения. Минуя Философа — в Адепты. Младшие Адепты. Один адепт сгинул, другой возник. Нужно будет поговорить с Магистром Храма, почтеннейшим Элиафасом, иначе обидится старик, станет ворчать, мол, назначения идут мимо него, никто с ним не считается, забыли прежние подвиги. Хотя младший адепт — не столь великое назначение, которое нужно согласовывать с магистром храма, но пусть Элиафас почувствует, что Орден его ценит, с ним считается. Порой и малость радует человека.

— Видите, любезный Луу-Кин, мы подоспели вовремя.

Площадь Правды оказалась небольшим замощенным участком, огороженным цепями, висевшими на чугунных столбах. На небольшом возвышении поставили кресло. Для госпожи баронессы, для кого ж еще. В центре у чаши — каменной чаши на каменном постаменте — стояли два стража с обнаженными мечами. А за ограждением уже выстроились хвосты. Отдельной

очередью стояли стражники, отдельною слуги, отдельною торговцы. Рыцари, понятно, шли сами по себе, но и им пришлось ждать. Рыцарский хвост.

Все стояли тихо, переминаясь с ноги на ногу и с опаской поглядывая на соседей — что-то покажет Испытание.

— Отменный порядок, — одобрил Бец-Ал-Ел. Луу согласился. Порядок в Замке любили и знали — не вдруг он появляется. Ежемесячные учения, тревоги внушили — всяк должен знать свой маневр.

— Баронесса Т’Вер, — провозгласил герольд.

Баронесса в окружении старших рыцарей прошла по Площади Правды и остановилась перед каменною чашей.

Слуга налил из меха воду.

Баронесса сделала знак Бец-Ал-Елу, и маг вылил в чашу средство Аргента.

Ничего не произошло — вода осталась спокойной и прозрачной.

Фомин стоял по левую руку от баронессы. Величайшее доверие и глубочайший почет. И ответственность. Он, Фомин, а в его лице весь дом Кор отвечает за безопасность правительницы Замка Т’Вер. Потому всё внимание на ее окружение.

Убережем, если ушами хлопать не будем. «И сабли наши востры…»

Маг на глазах честного народа приготовил таинственный раствор-индикатор. Все честно, без обману.

Баронесса подала пример — погрузила в чашу руку, подержала, а затем подняла вверх.

Кисть — словно из ртути. Или серебра. Красиво.

По толпе пронесся одобрительный гул.

Баронесса отошла от чаши, взошла на постамент, села в кресло. Доказала свое право быть правительницей.

Вторым пройти проверку полагалось молодому барону.

И еще одна серебряная ладошка.