Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все та же сырость, сталактиты… вот только свет стал тускнее и подозрительно запахло жареным. Ясно было одно: мне либо удастся отсюда выбраться, либо в очередном из боев меня просто задавят массой или техникой, что, в принципе, не так важно, кто, как и каким мастерством снесет мне голову. Огорчало одно. Если мои предположения не верны — грош цена всей моей авантюре. «Да и плевать. Все равно никто плакать не будет. Найдут другого дурачка или дуру. Думаю, Гид не сильно расстроится, а уж горевать точно не будет в связи с моей преждевременной кончиной. Пусть их таинственное «нечто» кто-нибудь другой разыскивает! А мне до лампочки, что дальше случится с миром».
Колизей окутал мрак. Все факелы были погашены. Горели только два: у выхода на арену из моей клетки и Виолиной. А вот сама девушка сидела на земле, обхватив голову руками и, как мне показалось, спала. Я поглядел вперед, оценивая расстояние, туда, где некоторое время назад происходила ожесточенная драка, и вновь перевел взгляд на Виолу.
— Кто ты такой? — вновь повторила свой вопрос девушка.
— Ты уже спрашивала.
— Ты не ответил.
— Какие ответы тебе нужны?
— Я за все свое существование никогда не встречала воина, подобного тебе.
— Ты мне льстишь. Я множество раз встречал солдат, превосходящих меня в мастерстве.
— Откуда ты?
— А ты? Девы-воительницы действительно твоя семья?
Она не ответила. Встала и направилась по своему коридору прочь от арены.
«Валькирия — я усмехнулся — Видали мы таких дев!»
Прошло довольно много времени, прежде чем она вернулась обратно. Хотя о времени я судить не мог — здесь, под землей, оно не чувствовалось и проведенные минуты могли обернуться часами на поверхности.
В ногах правды не наблюдалось, и я сел на землю, прислонившись спиною к железной решетке. Вид практически обнаженного тела девушки завораживал, но очень сильно мешал сосредоточиться на предстоящем поединке. А в том, что он будет, не было никаких сомнений, причем в самое ближайшее время. Поэтому, чтобы сменить мыслительную деятельность и направить ее в нужное русло, я заговорил:
— Виола, расскажи мне, как ты сюда попала?
— Зачем? Я думала, Паоль все тебе поведал.
— Вовсе нет. Он практически ничего не говорил о тебе. Не успел. Нелепая смерть. Умереть от зубов хищника хотя, я уверен, против троих никто бы не выстоял, если только не закованный в броню и с двумя полуторными мечами. Ну на крайний случай с одним, но двуручным.
— Зачем тебе знать обо мне? Там, где мы скоро предстанем, имена не имеют значения и смысла. А то, что мы там предстанем, это ясно как день.
— Вот и Паоль так сказал.
— Паоль был мудрым человеком. Он не совал нос туда, куда не следует. Поучись у него!
— Если мы скоро отойдем в иной мир, зачем делать из всего этого тайну. А так, в беседе, отвлечемся от стоящей за спиной смерти.
— В твоих словах нет ни капли мудрости. Бедный Паоль! Он бы ужаснулся, услышав все это.
— Довольно! Хватит говорить о нем как о величайшем человеке на земле!
— Но так оно и было.
— Допустим. Однако я задал прямой вопрос, а ты всяческими путями его обходишь. Я начинаю сомневаться в истинной природе вещей, о которых ты говорила.
Девушка закрыла глаза и глубоко вдохнула.
— Мы с сестрами плыли далеко с севера. Оттуда, где в свое время стоял Храм Ада по направлению к Великому Архипелагу, куда часто устремлялись многие, почувствовав в себе силу, чуждую человеческому пониманию. Мы долго странствовали, но однажды наши запасы стали истощаться, и мы были вынуждены пристать невдалеке от одного торгового города. Однако, за то время, что мы отсутствовали на Великой Земле, многое поменялось, и самым главным изменением был лес. Он разросся до таких пределов, что почти подступал к воде. Мы заметили эту опасность, но поздно. Эти подземные твари появились из ниоткуда, сея смерть и разрушение. Я с моими сестрами билась храбро, но лавину нельзя остановить выросшей травой. Она беспощадна ко всему. Так и произошло. Многих убили. Единиц, и меня в том числе, взяли в плен. Те, кто находился на корабле, видели наше поражение, но были бессильны помочь. Они уплыли с места кровавой резни тихо и бесшумно. Когда нас связали и повели прочь — их уже не было. Сначала нас хотели сделать рабами, но без оков мы представляли смертоносное оружие, и ни одна не смирилась с уготованной ей участью. В итоге, троих оставшихся привели и бросили здесь, у этой арены смерти. Я последняя из них. Больше сестер в этом месте не осталось.
— Ясно. Исчерпывающее объяснение. Планов бежать отсюда никогда не возникало?
— О, боги! Таких глупцов мне никогда не доводилось встречать на своем пути. Отсюда нет выхода! Впереди нас ждет только смерть!
— Ладно, — я улыбнулся и закрыл глаза, — тогда приготовимся к ней.
Не знаю, как мне удалось задремать в этом кровавом месте. Наверное, сказывалась моя работа. Но мой сон прервали выкрики валькирии, которая расшумелась ни на шутку, пытаясь вырвать меня из цепких лап сна.
— Что ты шумишь? — спросил я осипшим, не пришедшим в себя голосом.
— Началось!
Она схватилась руками за решетку и стала смотреть на происходящие изменения на арене. Там медленно, но в геометрической прогрессии стали вспыхивать факелы, озаряя вокруг дрожащим мерцанием огня: десятки, сотни, тысячи… Я подумал, их будут зажигать специально обученные подземные зеленокожие с огнивом в руках, но я ошибся. Это место, как и многие другие в этом мире, было пропитано магией, каждое своей собственной, уникальной и неповторимой в своем виде. Факелы вспыхивали сами собой, будто невидимый властелин одним лишь своим взглядом заставлял их озарять пространство вокруг себя.
Когда-то я не верил в подобную чушь, считая все эти россказни пережитком давно минувших лет, когда какая-нибудь бабуля качает деревенскую люльку с младенцем и шепчет что-то про давно покинувших мир божков, от которых стерлись даже воспоминания. Однако, события последнего времени твердили об обратном. О том, что я видел и вижу своими собственными глазами.
На сей раз Колизей оказался заполнен подземными жителями до отказа. Как говорится: «яблоку негде упасть». Такого скопища чешуйчатокожих мне не доводилось, да и вряд ли доведется еще когда-нибудь увидеть. Моей спутнице по несчастью, похоже, тоже. Ее округлившиеся глаза говорили о точно таком же состоянии. Гвалт стоял непереносимый. Причем их манера общаться гарканьем, рычанием, повизгиванием и другими подобными методами явно отвлекала от проблем насущных. А они появились с выходом на середину