Крепко верю, на душе мирно. Все мы твои и тебя горячо и нежно целуем. Привет всем.

23 января 1918

Написано по-русски

Душка, моя родная, маленькая, — есть еще возможность тебе написать, так как уедет только 26-го обратно. Кто мог подумать, что он сюда проедет; надеюсь, что его не обокрадут по дороге, везет тебе 2 фунта макарон, 3 ф. рису и ф. колбасы; так удобно вышло, что Аннушка не с нами живет.

Связала чулки и посылаю тебе пару. Они для мужчины сделаны, но, думаю, тебе пригодятся. Под валенками носишь, и когда холодно — в комнатах. 29 гр. опять, 6 гр. в зале — дует невероятно.

Страшно тронуты, что Х. деньги привез, но, правда, не надо больше — все пока у нас есть. Бывали минуты, когда не знали, откуда взять, так как из Петрограда не высылали, теперь опять пока есть. Чем ты живешь? Твои деньги я тебе тогда положила вниз в шкатулку с твоими золотыми вещами. Скажи, Х. принадлежит лик друзьям Лили или Келлера [51]? Нет ли у него именья на юге около Киева?

Почти не могу держать пера. Как я рада, что твоя комнатка уютная и светлая, но страшно утомительно так высоко подниматься. Как бедная спина и нога? И сердце золотое? С тех пор ничего о Лили не знаю, кажется, юг от севера отрезан; оттого я тоже больше не получаю письма от матери Сыробоярского. Он учится английскому языку. От Седова не имею известий; Лили писала давно, что он должен был бы быть недалеко отсюда.

О двух сестрах моих и брате уж год ничего не знаю. Летом только раз от сестры получила. О.А. [52] пишет детям длинные письма — все про своего мальчика, которого обожает, кормит его, ухаживает за ним (у них нет няни). Бабушка, кажется, постарела очень — больная у себя в комнате сидит и грустит.

У Тудельс [53] 4 гр. в комнате. Сломала перо опять, и это жесткое. Говорят, что «столпу семейства» хорошо живется в Кисловодске; оба сына у нее, она много принимает, там весь «beau monde» Рубинштейн и Манташев царствуют и все устраивают. Говорят, и румыны туда приглашены. Мерика [54] ждет там ребенка, Мариана Р.Рожнова [55] купила себе дом, и они теперь принимают по вечерам.

…Очень про тебя спрашивал, и Тудельс, и моя хорошая большая Нюта Демидова с таким участием.

Джимми лежит у меня на коленях и греет меня. Солнце светит, они все пошли на улицу. Невероятно холодно из-за ветра, но у вас должно быть ад просто — темнота, холод и голод.

Помоги вам Бог перенести все это тяжелое. Какие испытания! Чем хуже здесь, тем лучше и светлее будет там. Больно думать, сколько еще будет кровопролития, пока настанут лучшие дни. Я слышала, что Малама и Эллис [56] еще в полку. Видаете ли вы доброго отца Иоанна?

Душка, посылаю тебе всю мою любовь; грустно, что ничего здесь нельзя достать.

Вышиваю покрывала на аналои и воздухи, когда глаза позволяют, а то вяжу чулки, но скоро конец шерсти, которую привезла. Здесь нельзя достать, есть только грубая и дорогая. Шура Петровская [57] выучилась сапоги шить и продает их; она теперь с детьми брата (он оставил полк, как почти все остальные), но их выгоняют из дома. Сандру она видела раз, впечатление больной женщины. В.Чеботарева [58] оставила лазарет. Вильчковский [59] в Ессентуках. Дети получили от няни письмо из Англии — с октября месяца первое письмо оттуда.

Ну какие глупости во всех газетах о Татьяне стали писать [60]? Где епископ Исидор? Как здоровье доктора — твоего спасителя, видаешь ли ты его?

Сердечный привет добрым родителям, храни их Бог. Так хотелось бы тебе что-нибудь интересное написать, но ничего не знаю.

Маленький носит фуфайку в комнатах, девочки — валенки; я знаю, как ты бы грустила, смотря на нас; мы это говорим и тебя вспоминаем. Татьяна получила письмо от Равтопуло из Москвы. Вообще письма часто не доходят.

Если ты уже читала «Притчи Соломона», то теперь надо читать «Премудрости Соломона», найдешь много там хорошего. Люблю уроки Закона Божьего с детьми, читаем

Библию говорим, читаем описание жизни Святых, объяснение Евангелия, изречения, объяснения молитв, службы и т. д.

Добрый Седнев только что принес мне чашку какао, чтобы согреться, и Джимми просит.

Родная, когда с четками молишься, какую молитву читаешь ты? Я — разные: «Отче наш», «Богородице», «Царю Небесный» и т. д., но не знаю, верно ли так или нужно одну особенную повторять. Искала в книгах и нигде не нашла. Знаю только, что Г. И. Хр. С. Б. помяни мя, грешную.

Так тянет в церковь, позволили в двунадесятый праздник, так что, надеюсь, и 2 февраля разрешат. А 3-го попрошу за тебя у раки молиться. За здоровье болящей Анны. Чемодуров мне это устроил. Потом буду дальше писать. Ты лучше сожги мои письма, вдруг придут к тебе и будут рыться в твоих вещах.

Священник этот энергичный, преданный, борется за правду, очень милое лицо, хорошая улыбка, худой, с седой бородой и умными глазами. Исповедовались у него в октябре, но говорили больше об общем положении. Он известен среди хороших людей, потому его от нас убрали, но, может быть, и лучше, так как он может больше делать теперь. Епископ — за нас и Патриарх в Москве тоже, и большая часть духовенства.

Будь осторожна со всеми, кто приходит к тебе. Я очень беспокоюсь о Bitter [61] — он издает ужасную газету и писал столько гадких пьес — грязных, и книг. Ничего серьезного при нем не говори. Люди будут стараться, как прежде окружать тебя — я не говорю о твоих настоящих друзьях, честных людях, но из-за своих личных выгод будут пользоваться тобою и опять прятаться за твою спину. Тогда услышат о твоем имени и начнут снова тебя преследовать. Bitter — настоящий большевик.