Вовка подскочил ко мне, рывком поднял в воздух и принялся трясти, приговаривая:

— Я тебе устрою тридцать седьмой год! И ШИЗО, и карцер, и пожизненное заключение!

Болтая ногами, я добавила:

— Превышение служебных полномочий, физическое воздействие, угрозы… Вовчик, сидеть будем вместе!

Ульянов отпустил меня, и я рухнула обратно в кресло, пребольно ударившись пятой точкой о подлокотник.

— Плюс нанесение телесных повреждений, повлекших стойкую утрату трудоспособности потерпевшего, — проворчала я, потирая ушибленное место. — Дуська, свидетелем пойдешь!

Вовка со вздохом опустился на диван, закрыл глаза и задышал по методу Бутейко. Немного отдышавшись, прохрипел:

— Уголовный кодекс выучила… крестная мать! Ладно, извини, Жень, погорячился!

Вот это был шок! К бешенству Ульянова я уже привыкла. За все время нашего знакомства он раз пятнадцать взрывался и собирался упрятать меня за решетку в общей сложности лет на девятьсот — девятьсот пятьдесят. Но вот извинение от него я слышала впервые. Поэтому моментально забыла про ушиб, открыла рот и вытаращила на следователя глаза. Немая сцена длилась всего несколько секунд. Потом я быстренько сообразила, какую выгоду можно извлечь из сложившейся ситуации, захлопнула рот и забилась в конвульсиях, пытаясь зарыдать. Хотя, по правде говоря, плакать мне совсем не хотелось, скорее наоборот… Глядя на растерянную физиономию Владимира Ильича, хотелось смеяться. Но в данный момент смех казался совершенно неуместным и мог быть неправильно истолкован. Пришлось напрячь память, чтобы вспомнить какой-нибудь очень грустный эпизод из моей жизни. Как назло, грустные эпизоды вспоминаться не желали. Можно подумать, что у меня не жизнь, а сплошная кинокомедия! Разозлившись, я прибегла к абсолютно надежному средству слезовыжимания — быстренько припомнила самую душераздирающую сцену из бразильского телесериала и зарыдала в голос.

— Жень, — обеспокоился Вовка, — я же извинился! Ну что надо сделать, Жень?! Не реви! Мне твои слезы, что нож острый! Хуже бандитской пули, честное слово! Никогда не видел, чтобы ты плакала! А тут так убиваешься! Может, водички?

— Не-а-а… — икая, ответила я.

— А что тогда?

— П-поговорить!

— Ну да?! — поразился Вовка. — И все?

— Н-не в-все! Об убийствах п-погово-рить! — Я всхлипнула еще разок и замерла в ожидании второго взрыва.

Однако взрыва не произошло.

— И что же ты хочешь узнать? — поинтересовался Ульянов.

— Все, что уже знаешь ты, и немного больше!

Вовка внимательно посмотрел на меня и спросил:

— У тебя есть версия?

— Ну… Вообще-то у меня их три. — Я в смущении потупила глазки.

— Ого! — изумился следователь. — Выкладывай! Вернее, ты начинай, а я тебя поправлю, если что…

— Идет. Значит, дело обстоит следующим образом. Существует некая фирма, образованная совсем недавно, причем настолько недавно, что у нее не имеется даже собственного офиса. Оно и понятно: то, чем фирма занимается, не совсем законно. А занимается она продажей девочек в бордели Европы, Азии и Ближнего Востока. Каким образом привлекаются клиенты — мне пока неизвестно…

— Все очень просто, — сказал Вовка. — Объявления в местной газете, радио, опять же, местное и кабельное ТВ.

— Понятно. Так вот, однажды вечером сотрудники фирмы задержались на работе. Причиной задержки могло быть что угодно. Например, чей-то день рождения (на столе стояла бутылка из-под шампанского), встреча друзей, проводы… Впрочем, могли собраться и просто так, без повода. В разгар веселья приходит Некто и учиняет расправу над всеми присутствующими. Пока верно излагаю?

— Верно, — кивнул Вовка. — Кроме одной детали. Из пяти убитых только двое являлись сотрудниками фирмы, а именно Наталия Федоровна Спицына и Галина Павловна Журавлева. Остальные трое — гости. Личности их установить пока не удалось. Сейчас проверяем заявления о пропаже людей…

— Установим, — сказала я. — Так вот, эта самая Наталия Федоровна за несколько дней до трагедии подала заявление в загс о вступлении в брак с гражданином Испании Антонио Мурильосом. Регистрация брака должна была состояться восьмого сентября…

Владимир Ильич в удивлении вскинул брови:

— Оперативно! Молодец!

Весьма польщенная, я вновь заговорила:

— Это и есть моя первая версия. Наталья — девушка красивая… была. Какой-нибудь бывший поклонник решил отомстить ей, пришел и… Остальные оказались просто не в то время не в том месте…

— У меня вопрос, — перебил следователь. — Зачем бывшему поклоннику являться в офис и брать на себя лишние трупы? Ведь он мог запросто выследить Наталью. В конце концов, мог встретить ее возле дома и там разобраться.

— А-а… — Я на секунду задумалась. — А он уже испробовал все методы воздействия. Скорее всего, Наталия его послала подальше! Вот мужское самолюбие и взбрыкнуло!

Ульянов хмыкнул, но возражать не стал.

— Версия вторая. Галина Павловна Журавлева как-то невзначай обмолвилась, что у нее серьезные проблемы в семье. Муж паразит и алкоголик… Запросто мог напиться и избавиться от надоевшей супруги, а заодно и от ненужных свидетелей!

— А дома он ее убить не мог? — подала голос Дуська.

Вовка одарил ее любящим взглядом, а я, нахмурившись, пробурчала:

— Мог, да только задержалась Галина Павловна на работе. Мужик ждал, ждал, а супруги все нет и нет. Терпение лопнуло, он принял на грудь для храбрости и — вперед!

— Ну а третья? — поинтересовался Ульянов.

— Ограбление. Банальное ограбление. Клиентки платили за услуги по тысяче долларов. Деньги хранились в шкафу, вместе с остальными документами. Кто-то узнал об этом. А дальше действовал по схеме: пришел — убил — забрал деньги — ушел. Ну как? — Я обвела глазами присутствующих.

— Здорово! — Дуська подняла вверх большой палец.

— Хвалю! — выразил одобрение и Вовка. — Подкинула ты нам работенки! Теперь нужно еще и бывших поклонников Натальи Федоровны отрабатывать, и мужа Галины Павловны.

— Сейчас твоя очередь, — напомнила я.

— Да-а… — Ульянов почесал в затылке. — Версий-то у нас как таковых и нету…

Перехватив мой злобный взгляд, он прижал правую руку к сердцу и заверил:

— Честно, Жень! Век воли не видать! Если б что было, разве ж я не сказал бы тебе?

Лично я думала, что именно так он бы и поступил! Однако сделала вид, что поверила коварному Вовке.

— Могу пока лишь одно тебе сообщить: тот парень в подъезде, которого ты своим котенком пугала, вовсе не убийца, а племянник старушки одной, Нины Степановны.

— А чего он по утрам бродит? — проворчала я.

— А он ночевал у тетки. Накануне выпили с друзьями лишнего, вот и остался.