— Если он здесь останется, я сниму запрет на гостей и потом не удивляйся, когда начнёшь сталкиваться с моими друзьями. — потянул слегка женские волосы вниз.

Акимова зашипела и начала метать в меня молнии:

— Твоё право, Астахов. С Ванькой мне ничего не страшно.

Меня осенила шокирующая мысль, которую я непременно должен уточнить:

— Ты про долг ему рассказала?

— Да. И про твоего отца тоже. — и глазом не моргнула.

— Ах, вот оно что! — скривил недовольно губы. — Наняла телохранителя.

— Что за бред? — дёрнула головой, вырывая из моих пальцев свои волосы. — Ваня сам приехал и причину тебе назвали.

— А моего слова тебе недостаточно, а, Алиса? — мрачно спросил я. — Я тебе сказал, что защищу от отца.

— А от самого себя? — ввела меня в замешательство. — Последнее, что ты мне сказал, это то, что увеличишь мои проблемы…

И посмотрела так, будто ждёт от меня удара. В защитном жесте обхватила себя руками за плечи.

В горле запершило от того, как сильно захотелось накричать на неё, но вместо этого, я сражённый её страхом в данный момент, просто сделал то, что сделал. Притянул к себе и крепко обнял.

От противоречий в моей груди произошёл эффект разорвавшейся бомбы. Сложный механизм дал сбой. Тошно от самого себя. Понимая, что она специально поражает меня, как коварный вирус, я всё равно подставляю себя под эту заразу. Чувствуя, что начались первые симптомы, я вместо того, чтобы искоренить эту отраву, вдыхаю её ещё сильнее. Она проникает глубже, губя меня, а я поддаюсь, ломая себе психику, и начинаю испытывать от этого кайф.

Хотел уязвить её, а сам пал, как неудачник.

Вот она слабость гномихи. Страх передо мной. Бей — не хочу.

Только вот напасть. Это и моя слабость. Не могу я уничтожить слабого… рука не поднимется.

— Отпусти меня, Астахов. — задрожала от негодования Алиса.

Нехотя расслабил охват, но до конца не отпустил.

— Ты можешь не бояться меня, гном. — пронзительно посмотрел ей в глаза. — Можешь мне верить.

Она задышала так часто, что её грудь, вздымаясь, задевала мою.

— Время покажет. — тихо сказала девушка, кидая на дверь волнующийся взгляд.

Ах да. Там же псина караулит.

Сосредоточившись на той фразе, что я сейчас твёрдо произнёс, я мягко взял девчачьи пальцы в свои, погладил плотный рубец, выделяющийся на нежной коже и уступчиво сказал:

— Пусть живёт, но если замечу, что наглеет, выставлю вон.

Алиса насупилась, но предпочла не раздувать скандал заново. Попыталась отнять свою руку, но я удержал:

— Покормишь меня?

Она на мгновение очень удивилась, но внимательно осмотрев моё лицо и уловив в моих глазах настойчивость, вздохнула и юркнула из моих объятий прямо к выходу:

— Будешь плохо себя вести, Лёня, везде раструблю, что ты гей.

— Ты же знаешь, что это не так. — поморщился от перспективы.

— Я — да, но слухи тем и сильны, что моё мнение уже никого не будет волновать. — обернулась на пороге Алиса.

— Меня будет. — улыбнулся и подумал, что я идиот.

Кажется, что и гномиха так подумала, потому что странно на меня взглянув, нахмурилась и вышла из комнаты навстречу тому, кто решил её отнять у меня силой.

Хрен тебе, бритоголовый, а не невеличка.

АЛИСА.

У Астахова на лицо явное перенапряжение. Говорит и делает непонятные вещи. То угрожает, то обзывает, то пальцы мои сосёт, теперь ещё и тискает, как в последний день на Земле…

Проходя мимо Ваньки и заметив на его лице маску ожидания, шепнула, чтобы нёс свои сумки в мою комнату. И даже на дверь тайком указала. Только за спиной послышалось брюзжание соседа и я ускорила шаг на кухню за подношением. От меня снова требуется утихомирить ещё одного ворчуна. Усевшись на своё царское место у окна, Лёня не сводил с меня глаз. В воздухе ощущалась некая недоговорённость и натянутость. Я безуспешно старалась выветрить из головы спутанные ощущения от нашего разговора и от его импульсивных прикосновений. Поразительная перемена в поведении Астахова раскачала мою внутреннюю позицию. Эта неслаженность в его действиях внесла полный раздрай, а эмоциональные волны передались и мне. То он до невозможности вызывает отторжение, то неописуемое притяжение.

Как с этим бороться?

Он же расшатывает мою и так нестабильную детскую психику.

Эти изменения заволакивают сознание, и я просто теряю ориентир. В каком направлении двигаться, чтобы не попасть в просак?

Чего Лёня добивается, гипнотизируя своим неопределённым взглядом каждое моё движение?

— Приятного аппетита. — протянула ему тарелку с едой и только повернула корпус тела к двери, чтобы ретироваться и сберечь остатки самообладания, как на арену вышел ещё один гладиатор.

— Кровать у тебя тесная, невеличка, но думаю поместимся, если прижаться друг к другу ближе.

У меня от скрежета зубов Лёни похоже капилляр лопнул в глазу.

Послала Оконцеву устрашающий взгляд и осторожно повернулась посмотреть на Астахова.

Уй, как корёжит-то.

А в чём собственно дело? Не на полу же Ваньке спать…

— Ты чего завис, Леонид? — как могла, изобразила равнодушие к словам друга. — Ты ешь-ешь.

— И давно вы… дружите? — отмер он, когда Ванька потянув меня за рукав, тоже усадил за стол.

Вот блин. Вечер перестаёт быть томным.

Медленно начала двигать плетёную корзинку со сладостями к сердитому Лёнечке.

— С начальных классов. — вдруг перехватил на пол пути мои дары Ваня и демонстративно запихнул в рот самую большую конфету.

Глаза соседа недобро зыркнули.

Треснула по руке Оконцева и отобрала корзинку обратно.

Специально что ли выёживается?

Я тут из кожи вон лезу, чтобы Лёня не передумал и поскорее от нас отстал, а придурок к нему на рога лезет.

— То есть классическая френдзона, да? — разулыбался Астахов, смотря насмешливым взглядом на Ваньку, отчего тот мигом помрачнел. — Алиса про тебя ни разу не упомянула…

— Значит не доверяет тебе. — подковырнул друг.

— У нас с ней особые отношения. — перефразировал Лёня, кровожадно откусывая мясо от куриного крыла. — Но не до такой степени, чтобы звать на помощь старшего брата.

Почему у меня такое ощущение, что давят стены?

Не страдаю клаустрофобией, но становится трудно дышать. Не удивлюсь, если Ванька сейчас встанет и скажет, что он тоже хозяин квартиры.