Эбби почувствовала неистовство в его последнем поцелуе, почувствовала, что хочет от нее чего-то большего, но чего именно, она пока не совсем понимала.

Ощутив внезапную перемену в его настроении, Эбби глубоко и прерывисто вздохнула, ее пальцы ухватились за розовые ленты сорочки.

Это был тот ответ, которого и ожидал Кейн.

— Тебе лучше немного отдохнуть, — сухо проговорил он.

Эбби была в замешательстве от его бесстыдных поцелуев и от услышанных сейчас неожиданно спокойных слов. Эбби облизнула свои распухшие и еще влажные от его поцелуев губы.

— Кейн.

Кейн стиснул зубы. Можно было подумать, что она его дразнит! Но он был не настолько глуп, чтобы попасться на эту удочку.

— Пожалуйста, Эбби.

— Но…

— Пожалуйста. Пока я не передумал!

С этими словами он поднял ружье Честера и пошел к опушке.

Вторую ночь подряд Эбби засыпала борясь со слезами и не ведая их причины.

На следующее утро, открыв глаза, Эбби увидела сверкающее солнце и голубое небо. Она лежала неподвижно, ощущая непривычную боль в мышцах. Воспоминания о событиях предыдущего дня и вечера бурным потоком нахлынули на нее. Она слегка повернула голову и увидела Кейна.

Должно быть, он рано утром разжег костер, потому что сейчас, сидя перед ним на земле, держал в ладонях чашку кофе. Кейн, вероятно, почувствовал на себе внимательный взгляд Эбби, потому что именно в этот момент поднял голову.

Их взгляды встретились.

Наступила давящая тишина. Казалось, весь мир затаил дыхание. Вглядываясь в Кейна при ярком утреннем свете, Эбби с трудом верила, что это тот самый мужчина, который держал ее в своих объятиях, успокаивал, а затем целовал с таким жаром и страстью.

Его лицо было равнодушным и отчужденным, больше того — грозным и неприступным. Подбородок Кейна был покрыт темной колючей щетиной. По-видимому, он только что вернулся с ручья: его волосы были еще мокрыми. Сквозь распахнутую рубашку виднелась грудь, поросшая густыми волосами.

Эбби первой отвела взгляд. Пока она довольно неуклюже поднималась, Кейн пристально смотрел на огонь. Воздух был пока довольно холодным, хотя яркие солнечные лучи обещали еще один знойный день. Эбби стыдливо накинула на плечи одеяло. Вчера вечером было слишком темно, чтобы отыскать в седельных вьюках чистую сорочку и рубашку. Невольно шаги привели Эбби к костру. Ее слегка била дрожь, и она протянула руки к потрескивающему пламени, чувствуя себя неловко и неуверенно.

— Кофе? — предложил Кейн, не глядя на нее.

— Нет, спасибо. Я сначала пойду умыться. — Эбби старалась говорить безразличным тоном.

У ручья она положила чистую одежду на камень и присела, чтобы снять сапоги. Не теряя времени, она стянула с себя разорванные кофточку и сорочку, затем потянулась было за чистым бельем, но остановилась, с жадностью устремив взгляд на ручей. Эбби собиралась лишь ополоснуть лицо и руки, однако жара и двухнедельное путешествие заставили ее чувствовать себя запыленной и потной — Эбби не могла припомнить, когда еще она была такой грязной! Вода, прозрачная, прохладная и манящая, плескалась у ее ног.

Поддавшись искушению, Эбби полностью разделась, схватила мыло и вошла в воду.

Сначала она чуть не задохнулась от сковавшего ее холода. Но затем отважилась пойти дальше, пока вода почти не достигла ее плеч. Эбби быстро окунулась, полностью погрузившись в воду, взбила мыльную пену и, используя разорванную сорочку в качестве мочалки, торопливо вымыла волосы и тело. Вода вызывала у нее восхитительные ощущения, но все же была слишком холодна, и спустя несколько минут Эбби вышла из ручья.

Не успела она натянуть на себя сорочку и панталоны, как почувствовала за спиной чье-то присутствие и мгновенно обернулась.

На берегу, в каких-то двадцати футах от Эбби, прислонив ружье к коленям, сидел Кейн.

В Эбби боролись два чувства: удивление и страх.

Она уже была готова обрушить на Кейна свой гнев.

Эбби прижала к груди свою рубашку и недовольно произнесла:

— Будь ты джентльменом, ты не стал бы таращить на меня глаза.

Кейн спокойно выдержал ее гневный взгляд. Он готов был отвернуться, если бы она попросила, но, как всегда, резкость Эбби вызвала у него раздражение.

Он не стал объяснять ей, что не собирается оставлять ее одну после того, что случилось вчера, зная, что сейчас Эбби ему не поверит.

Вызывающий взгляд Кейна медленно скользнул по длинным, изящным ногам Эбби. Затем он перевел взгляд на ее лицо. Насмешливая улыбка тронула его губы.

— Насколько я помню, вчера ночью я поступил с тобой именно как джентльмен.

Против этого было трудно что-нибудь возразить.

Кейн прав, но разве он должен держаться из-за этого так… так заносчиво?

— Настоящий джентльмен не стал бы напоминать об этом женщине!

— Я никогда не претендовал на то, чтобы считать себя джентльменом, в отличие от тебя, считающей себя аристократкой… Мне кажется, что для замужней женщины ты прошлой ночью слишком уж страстно стремилась уютно устроиться в моих объятиях.

Эбби побледнела. Господи, помоги! Ей и вправду нравилось, когда Кейн ее целовал. Ей нравились ощущения, которые Кейн в ней вызывал: все внутри у нее напрягалось, трепетало, разгоралось пожаром. Ей нравилось, как его руки дотрагивались до ее груди, раздражая соски, пока они не становились твердыми. Ей даже хотелось бы почувствовать на них его губы.

Эбби была потрясена до глубины души. Она никогда раньше не думала, что настоящей леди вообще могут приходить в голову подобные мысли. Боже правый! Что с ней происходит?

Но Эбби не хотела сейчас об этом думать — она не хотела думать о нем.

— Ты знаешь, что прошлой ночью я… я была сама не своя, Кейн, — слабо защищалась Эбби. — И не понимаю, почему ты хочешь все представить так, будто это только моя вина!

— Я совсем не чувствовал, что ты хоть как-то пытаешься остановить меня, — проговорил Кейн, привычно растягивая слова. — Но кажется, я понимаю твое затруднительное положение: остаться без мужа и все такое прочее. — Его вызывающий взгляд остановился на груди Эбби, напомнив обо всем, что он вчера видел… и трогал. — Ты только дай мне знать, если передумаешь. Я с удовольствием займу место твоего Диллона в любое время, дорогая, в любое время.

Эбби была слишком потрясена, чтобы вымолвить хоть слово. О, какой же бессердечный, грубый и несносный человек! Господи, как она его ненавидит!

В то же утро они покинули привал, и очертания гор остались позади. С обеих сторон на их пути простирались выжженные солнцем прерии, уходившие к самому горизонту, сливаясь с небом. Воздух был напоен ароматом летних трав, буйно колыхавшихся под напористой лаской ветра. Хотя Эбби и впечатляла необычная, внушающая благоговение красота, представавшая ее взору, она чувствовала, как все ее существо охватило ощущение какой-то зияющей пустоты. Казалось, будто сама вечность, безжизненная и необъятная, простирается перед ними.