Если бы я ехала одна и мне не надо бы было спешить, боюсь, я никогда не добралась бы до Лондона, так как останавливалась бы на каждом шагу. Наша поездка напоминала скачку по картинной галерее, где с обеих сторон множество прелестных пейзажей. Фермерские домики привели меня в восторг – соломенные крыши, стены увиты плющом до самого верха, окна с решетками и полные женщины с румяными детишками на пороге. Скот кажется более спокойным, чем наш, – коровы стояли по колено в клевере, а курицы довольно клохтали, словно никогда не нервничают, как наши американские куры. Таких чудесных красок я еще не видела – трава такая зеленая, небо такое голубое, поля такие желтые, леса такие темные, – я была в восхищении всю дорогу. И Фло тоже, и мы прыгали от окна к окну, пытаясь увидеть все с обеих сторон – а мчались со скоростью шестьдесят миль в час. Тетя устала и уснула, а дядя читал путеводитель и ничему не удивлялся. Вот как мы ехали – Эми, вскакивая: «О, это должно быть Кенилворт, это серое пятно среди деревьев!»; Фло, бросаясь к моему окну: «Какая прелесть! Мы непременно должны туда заехать. Правда, папа?»; дядя, спокойно любуясь своими ботинками: «Нет, дорогая. Разве только если ты пива хочешь. Это пивоварня».

Пауза, затем Фло кричит: «Боже мой, виселица, и человек на нее поднимается!» – «Где, где?» – взвизгивает Эми, тараща глаза на два высоких столба с перекладиной и какими-то звякающими цепями. «Шахта», – замечает дядя с усмешкой в глазах. «Смотри, какое там стадо миленьких ягнят!» – говорит Эми. «Какая прелесть, смотри, папа!» – добавляет Фло сентиментально. «Это гуси, мои юные леди», – отвечает дядя тоном, от которого мы замолкаем. Фло усаживается за «Похождения капитана Кавендиша», а весь пейзаж остается мне одной.

Когда мы приехали в Лондон, конечно же, полил дождь, и не было видно ничего, кроме тумана и зонтиков. Мы отдохнули, распаковали вещи и немного походили по магазинам в промежутках между ливнями. Тетя Мэри купила мне кое-какие вещи, потому что я собиралась в такой спешке, что не взяла с собой и половины того, что нужно. Теперь у меня белая шляпка с голубым пером, муслиновое платье, тоже белое с голубым, и прелестнейшая пелерина. Покупать на Риджент-стрит – одно удовольствие; и все кажется так дешево: очень красивые ленты – всего шесть пенсов за ярд. Я купила впрок, но перчатки куплю в Париже. Как это изысканно звучит, правда?

Мы с Фло для забавы заказали наемный экипаж и поехали прокатиться, пока тети и дяди не было. Потом мы узнали, что молодым девушкам неприлично ездить в таких экипажах без сопровождающих. Но это было так забавно! Потому что когда мы сели, возница закрыл нас деревянным кузовом и поехал так быстро, что Фло испугалась и велела мне остановить его. Но он был снаружи и высоко и чем-то отгорожен, и я не могла до него докричаться – он не слышал меня и не видел, как я махала зонтиком. И так мы и ехали, совершенно беспомощные, с головокружительной скоростью. Нас подкидывало, трясло и швыряло из угла в угол, пока наконец, когда мы уже были в полном отчаянии, я не увидела в крыше маленькую дверцу. Я открыла ее, и появился красный глаз, и разящий пивом рот произнес:

– Что такое, мэм?

Я, стараясь говорить спокойно, отдала ему распоряжение ехать потише, и, захлопнув дверку со словами: «Слушаю, мэм», он перевел лошадь на самый медленный шаг, словно на похоронах. Я опять ткнула в дверку и сказала: «Чуть побыстрее», и он помчался с бешеной скоростью, как прежде, а мы смирились с судьбой.

Сегодня день был ясный, и мы пошли в Гайд-парк, это совсем рядом – наша гостиница в аристократическом районе, хоть этого и не скажешь по ее виду. Рядом с нами – дворец герцога Девонширского, и я часто вижу его ливрейных лакеев, бездельничающих возле задних ворот. И дом герцога Веллингтонского недалеко. А что я видела в Гайд-парке! Картинки не хуже, чем в «Панче»[41]: толстые старые дамы в красных и желтых каретах с пудреным кучером впереди и важными лакеями в шелковых чулках и бархатных ливреях высоко сзади, бойкие няни с детьми, румяней которых я в жизни не видела, красивые девушки с полусонным видом, щеголи в странных шляпах и бледно-лиловых лайковых перчатках и рослые солдаты в коротких красных куртках и высоких меховых шапках, такие забавные, что мне очень захотелось их нарисовать.

Роттен-роу значит «Route de Roi», или «королевская дорога», но похожа она больше всего на школу верховой езды. Лошади великолепные, и мужчины, особенно грумы, ездят очень хорошо, но женщины не наклоняются и подскакивают, что не по нашим правилам. Мне очень захотелось показать им бешеный американский галоп, а то они разъезжают важно рысцой туда и сюда в тонких амазонках и высоких шляпах, будто куклы из игрушечного Ноева ковчега[42]. Верхом ездят все – старики, толстые дамы, маленькие дети, – а девушки и молодые люди в основном флиртуют здесь. Я видела пару, обменявшуюся розовыми бутонами; их модно носить в петлице, и я подумала, что это довольно милая маленькая идея.

После обеда посетили Вестминстерское аббатство, но не ждите от меня описаний – описать его невозможно! Я только скажу, что это было грандиозно! Сегодня вечером мы собираемся в театр, смотреть Фехтера[43]. Это будет подходящим завершением самого счастливого дня в моей жизни.

Полночь.

Очень поздно, но я не смогу отправить утром это письмо, не рассказав вам, что произошло сегодня вечером. Как вы думаете, кто вошел, когда мы пили чай? Английские друзья Лори – Фред и Френк Воуны! Я была так удивлена и даже не узнала бы их, если бы не визитные карточки. Оба высокие и с бакенбардами; Фред очень красив, в английском вкусе, а Френк почти не хромает и ходит без костылей. Они узнали от Лори, где мы собираемся остановиться в Лондоне, и пришли пригласить нас в их дом; но дядя не захотел переезжать, так что теперь мы должны нанести им ответный визит, когда сможем. Они ходили с нами в театр, и всем было очень весело; Френк беседовал с Фло, а мы с Фредом говорили о прошлых, настоящих и будущих развлечениях, и так легко, будто знали друг друга всю жизнь. Скажите Бесс, что Френк спрашивал о ней и был огорчен, услышав о ее плохом здоровье. Фред засмеялся, когда я заговорила о Джо, и попросил передать его «почтительный поклон большой шляпе». Никто из них не забыл лагерь генерала Лоренса и как там было весело. Как, кажется, давно это было, правда?

Тетя третий раз стучит в стену, так что я вынуждена кончить это письмо. Право же, я чувствую себя словно ведущая праздную жизнь лондонская красавица, когда сижу здесь в комнате, где полно красивых вещей, в такой поздний час и пишу это письмо, а в моей голове путаница парков, театров, новых платьев и галантных кавалеров, которые говорят: «Ах!» – и крутят свои светлые усы так, как и должны крутить английские лорды. Я очень хочу увидеть вас всех, и, несмотря на мою глупость, я все равно, как всегда,