Дэмиен проглотил оставшийся в чашке чай, едва удержавшись, чтобы не содрогнуться.

— Ну что же, я вас покидаю, всего хорошего, — сказал он.

— Если хотите, можете оставить Джози записку.

— Не стоит, я скоро ее увижу.

— Останьтесь и попробуйте рулет с орехами. Я сама его испекла! — воскликнула миссис Бентем. — Нет никакой необходимости так спешить.

— Мне нужно идти. — Дэмиен встал и, бросив многозначительно-угрожающий взгляд в сторону кота, смахнул со своих темно-синих брюк несколько шерстинок. Он поцеловал миссис Бентем руку, и она по-девичьи хихикнула.

— Так приятно было вас увидеть. И так полезно!

— Останьтесь еще ненадолго.

— Остался бы с огромным удовольствием, — заверил ее Дэмиен, — но дела, дела.

Одним из этих дел было успеть на самолет в Нью-Йорк.

Миссис Бентем поднялась, расправив юбку, и проводила его до двери.

— Джози говорила мне, что собирается разводиться, — сказала она, — но вы совсем не такой, каким я представляла себе ее мужа. — Она посмотрела на него поверх пенсне. — Вы очень приятный мужчина.

Дэмиен поправил галстук и победно улыбнулся этим словам.

— Очень странно, — улыбнулась ему в ответ миссис Бентем, — ведь Джози говорила, что была замужем за отпетым негодяем.

Мэт пришел к заключению, что, возлюбив все человечество и включив в число людей, к которым теперь чувствовал такое божественное благорасположение, Холли Бринкмен, он совершил ошибку. И вот теперь он стоял в сомнительного вида ночном клубе, где в нос ударял пот тысячи разгоряченных человеческих тел, и сжимал стакан с какой-то ярко окрашенной жидкостью подозрительного состава, слушая музыку, лиричность которой можно было сравнить с лиричностью двадцати синхронно работающих отбойных молотков.

Стены и даже потолок были размалеваны психоделической мазней, и Мэту было так же тошно (и в прямом смысле слова тоже), как было только раз в девятилетнем возрасте, когда они с одноклассниками пошли в «Павильон развлечений» в Блэкпуле. Холли, надрывая голосовые связки, кричала ему что-то бог знает о чем, орошая внутреннюю поверхность его уха пеной от бутылочного пива, продававшегося здесь по умопомрачительной цене. Интересно, не найдется ли для него работенки на Втором радиоканале. Может быть, его смогут засунуть куда-то между передачами высоколобого Эда Стюарта и простака Терри Вогана? Крутят ли они там сегодня записи «Битлз»? Хоть какие-нибудь?

Если бы он потерял бумажку с мобильным телефоном Холли, а не тот клочок, который был единственным, что могло соединить его с Джози Флинн! Тогда бы его здесь не было. Нет, он несправедлив к Холли. Она молода и старается быть крутой, чтобы заинтересовать его, и она просто хочет повеселиться от души.

— Потанцуем?

— Что?

Она прижала губы к его уху:

— Потанцуем?

— Что?

— Потанцуем? — Холли покрутила перед ним бедрами.

Как? У него всего две ноги, и обе левые, к тому же ему довелось лишь слегка соприкоснуться с панк-роком, застав его уже в предсмертных судорогах. Да ладно, любой дурак может подпрыгивать на одном месте, все это и яйца выеденного не стоит. Нужно только стараться не приземлиться на своего соседа, у которого, без сомнения, окажется прическа «могикан» и будет болтаться кольцо в носу и который наверняка лягнет тебя так, что мало не покажется, пусть даже колени у него будут связаны вместе садомазохистскими брюками «бандаж». Танцы… Мэт терпеть не мог этот предлог. Можно недели положить на то, чтобы произвести впечатление высокомерно-сдержанного, стильного мужчины. Можно угощать девушку вином, приглашать в ресторан, стараться быть как можно приятнее, но в один совсем не прекрасный момент все полетит к черту, потому что она обнаружит, что твоя манера двигаться напоминает походку Скотта Трейси (пилотный выпуск «Громобоя-1»). А что, если Холли вдруг поймет, насколько он ее старше, когда он заскользит по танцзалу со всей грацией сорвавшейся с крючка марионетки?

— Ладно, — сказал Мэт с некоторой неохотой, которая, как он надеялся, даст ей понять, что танцы не его стихия. Не то чтобы он намеревался поразить ее такими танцевальными выкрутасами, которым позавидовал бы сам Траволта, но и выглядеть здорово набравшимся увальнем ему тоже не хотелось. Танец даст ему возможность избавиться, по крайней мере, от этого радужно-яркого коктейля.

Рука Холли скользнула в его руку, и она повела его на площадку, настолько забитую телами, что — к его безмерному облегчению — двигаться там было невозможно. Музыка сбавила темп и даже приобрела нечто, отдаленно напоминающее ритм. Мэт стоял и чуть раскачивался из стороны в сторону, а Холли подняла руки над головой и стала как бы тереться об него всем телом. И нельзя сказать, чтобы Мэту это было неприятно.

— Вы здорово танцуете, — прокричала она, перекрывая шум.

— Спасибо. — Скотту Трейси этого точно не говорили! — Я также не могу сказать, что вы танцуете плохо. — Слишком Заумно, Мэт! Наверное, прочитал в книге «Как вести себя мужчине» или позаимствовал в каком-нибудь чате?

Прошло уже столько времени с тех пор, как в последний раз женщина касалась телом его тела — на танцах или в любом другом месте. Он покупал упаковку презервативов, а потом, спустя несколько месяцев, выкидывал их, потому что они могли прорваться, резина могла дать усадку или еще что-нибудь в этом роде. Он ведь не хотел получать удовольствие от секса, чтобы потом получить проблемы из-за одной крохотной дырочки. Может быть, из-за слюнявых лирических песенок, а может быть, из-за того, что после встречи с Джози он был перегружен гормонами, но оказалось, что такое вот трение может привести к давно забытому результату. В свою очередь и Мэт решил немного проявить инициативу. Что в этом плохого, в конце концов?

Завтра он как можно быстрее возьмет интервью у «Крутоголовых» — быстрее взмаха волшебной палочки — и улетит в Манхэттен в мотель Азекаля, где и явится незваным гостем на свадьбу Марты и где помирится с подружкой невесты в самом красивом платье на всем Западе. Или Востоке.

Музыка стала играть еще медленнее, и в песнях стала угадываться даже некоторая мелодия. Господи помилуй, еще несколько минут, и они станут проигрывать репертуар «Крутоголовых»! На площадку прилила новая волна танцующих и прижала его к Холли. Но она даже не попыталась отстраниться, напротив, обвила его руками вокруг талии. Ну что ему делать? Он был притиснут к ней, отодвинуться было невозможно. И он, скользя вниз руками, провел по ее спине, которую замысловатый покрой блузки-топика оставил совершенно голой. Кожа у нее была теплой и влажной, и на его верхней губе вдруг также проступила влага. Холли прижалась к нему и положила голову ему на плечо. Он с трудом проглотил комок в горле. Ну, что теперь, Мэт?

Представьте себе, если сможете, одного из тех псов, у которых шкура собралась в тысячи морщин и по размеру в десять раз больше самой собаки. Вы знаете, о ком я. О шарпеях. Они, конечно, по-своему милы, но уроды уродами. А теперь представьте на этом шарпее какой-нибудь этнический свитер ядовитого цвета ручной вязки, спускающийся до самых его мосластых колен, и длинную китайскую косичку, болтающуюся за спиной. Ах да, еще у него на голове сияет и блестит лысина.