— Уже простили? И это все? — На его лице надежда смешалась с недоверием, а Ли вновь рассмеялась.

— Да, все. А вы чего ждали?

— Пыток, дыбы или по крайней мере того, что меня обмажут смолой и обваляют в перьях. Я не шучу: большинство знакомых мне женщин предпочли бы помучить меня неизвестностью, заставить на коленях вымаливать прощение и наслаждаться местью.

— Значит, ваши знакомые несравненно талантливее меня: я понятия не имею, как заставить вас вымаливать прощение и что делать с вами дальше!

Колин слегка отстранился и уставился на Ли с таким видом, словно не знал, как расценить ее слова. Вероятно, она совершила досадную ошибку, подумала Ли. Незачем было признаваться в своей неискушенности.

Она поспешила добавить:

— Но если повезет, здесь, в городе, я научусь мучить джентльменов.

— Надеюсь, этого не произойдет, герцогиня, — с невеселой улыбкой отозвался Колин. — Искренне на это надеюсь!

К тому времени как кончился танец, Ли согласилась звать партнера по имени и даровала ему ту же привилегию. А затем решила, что ее первое впечатление не было ошибочным: Колин Торнтон и правда оказался на редкость приятным собеседником. И преданным другом. Никакими уговорами Ли не удалось заставить его подробнее рассказать о том, как Рейвен танцевал с леди Пенвик. Колин оправдывался тем, что ему слишком дорог собственный язык, но Ли не сомневалась, что он дорожит дружбой больше, чем боится ее мужа.

Как только музыка умолкла, Уилл Грантли приблизился к ним и напомнил Ли об обещанном танце. Следующим танцем оказался котильон, не способствующий беседе. И все-таки Уилл ухитрился убедить Ли в своем неравнодушии к ней и попросить обращаться к нему всякий раз, когда ей потребуется помощь.

— Рейв не такой уж дурной человек, — заверил Уилл, когда очередная фигура танца свела их лицом к лицу, — просто иногда с ним бывает трудно — особенно когда ему не удается…

— Добиться своего, — сухо подсказала Ли.

— Да, добиться своего, — грустно подтвердил Уилл. — В такие минуты он напоминает голодного медведя, застигнутого возле улья. Он способен натворить немало бед, сам того не сознавая.

— Я и сама прекрасно знаю, что Рейвен иногда поступает опрометчиво и что это не приносит ничего, кроме сожалений.

Наученная трудной судьбой матери, Ли стала неплохо разбираться в людях.

— Я бы так не сказал, — возразил Уилл со смущенной улыбкой. — Посмотрите-ка, каким удачным оказался ваш брак!

Ли спрятала усмешку, не желая спорить.

В последние минуты танца им пришлось двигаться по кругу от одного партнера к другому. Ли запыхалась, ее щеки раскраснелись.

— Вам душно, — заметил Уилл, которого явно мучила одышка. — Я бы предложил вам прогуляться по саду, но не знаю, как это воспримет Рейв. Скорее всего он будет недоволен.

— Почему? — заинтересовалась Ли. — Значит, по натуре он собственник?

— Трудно сказать. Прежде у него никогда не было повода проявлять подобные чувства. Не считая Шарлотты Боннер, которую я и не считаю, поскольку это случилось давно, когда Рейву едва минул двадцать один год. Он был молод и неопытен, особенно по сравнению с женщиной на двенадцать лет старше. По крайней мере так она сама говорила. Но мы с Колином считали, что она убавила себе добрых пять лет. Во всяком случае, все кончилось таким скандалом, что Рейв предпочел забыть о нем навсегда.

— Кто такая Шарлотта? — спросила Ли.

Уилл растерянно заморгал:

— Что вы сказали?

— Я спросила, кто такая Шарлотта?

— Никто, — неуверенно отозвался Уилл. — Не знаю даже, зачем я упомянул это имя… Ах, да: вы спросили, собственник ли Рейвен, а он совсем не такой. Для друга он готов снять с себя последнюю рубашку. Впрочем, это совсем другое дело… Вы же не рубашка, вы жена… — Его глаза просияли. — Я нашел выход. Не хотите ли выпить чего-нибудь прохладительного? Это вам не повредит.

— И я так думаю, — согласилась Ли, сердясь на себя за нелепое желание схватить Уилла за плечи и вытрясти из него всю подноготную Шарлотты Боннер.

Таинственная дама не первой молодости и пылкий, самовлюбленный юный герцог… Перед мысленным взором Ли возникла почти непристойная картина, заставив ее пожалеть о живости и богатстве собственного воображения. Репутация Рейвена ей была давно известна, но вспоминать о толпах безымянных женщин оказалось легче, чем знать, что две из них имели имена. За одной из них Рейвен волочился на балу, а вторая сыграла важную роль в его прошлом.

Пока Ли пыталась усмирить разыгравшееся воображение, танец закончился, и Уилл отвел ее к стене.

— Подождите здесь, — попросил он. — Я немедленно принесу вам прохладительного.

— Но… — не дослушав протест Ли, Уилл скрылся в толпе, даже не подумав о том, что оставляет ее в окружении совершенно незнакомых людей. Незнакомцы перешептывались, окидывали Ли пристальными взглядами. Внезапно ей захотелось домой, в Бэмборо, где танцам аккомпанировал единственный пианист, да еще изредка слуга, умеющий играть на скрипке. Все привычное и неопасное вдруг очутилось на другом краю земли.

Ли в отчаянии огляделась, надеясь увидеть хоть одно знакомое лицо. По иронии судьбы, единственным знакомым ей человеком в зале был Рейвен.

«Так просто я не сдамся», — решила Ли, пытаясь улыбкой придать себе уверенности и всеми силами стараясь не выглядеть перепуганной дурнушкой, посмевшей явиться на бал и теперь уныло подпирающей стену и сожалеющей о том, что…

— Ли?

Она мгновенно узнала этот неприятный женский голос, памятный ей по самым черным дням жизни и ужаса — . ющим ночным кошмарам. «Вот и сбылась моя мечта увидеть здесь знакомое лицо», — усмехнулась над собой Ли. Стараясь не морщиться, она обернулась, чтобы поприветствовать особу, которую меньше всего желала видеть, женщину, с лица которой не сходило кислое выражение, злобную фурию с черной, как сажа, душой, мстительную сплетницу, не ведающую о том, что такое доброта и преданность.

— Добрый вечер, тетя Миллисент. Какой… — чудесный? Замечательный? Приятный? Нет, Ли не могла заставить себя выговорить эти слова, — удивительный сюрприз!

— Значит, тебе все же хватило наглости явиться сюда?.. — отозвалась тетя.

— Вы хотите сказать, после того как вы не ответили на письмо, в котором я сообщала, что привезу Кристиану в город на светский сезон? Да, как видите, я здесь. — Ли ухитрилась ответить любезным тоном, хотя ее до сих пор жгли воспоминания о резком письме тетки.

А между тем Ли вовсе не просила о помощи или гостеприимстве, хотя ее дядя и тетя, нынешние граф и графиня Олдвик, занимали уютный и просторный лондонский особняк, который Ли и Крисси некогда считали своим домом. Ли написала тетке только ради соблюдения приличий — в конце концов, более близких родственников у нее не осталось. Не хватало еще, чтобы о приезде сестер тетка узнала от чужих людей! По правде говоря. Ли надеялась, что заблаговременное предостережение позволит ей избежать омерзительной сцены, которая уже назревала, судя по брезгливо поджатым бесцветным губам Миллисент.