Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Будете делать так, как я скажу, — твёрдым тоном произнёс Эйрих. — А я говорю, что стрелы надо делать именно так и никак иначе. Будем экономить древесный уголь на что-то более стоящее — так выгоднее. С этого дня все, кто льёт наконечники, льют в печах с каменным углём. Увижу в готовых изделиях хоть один железный наконечник — сгною. Понял меня, римлянин?
— Понял, понял, — не стал спорить не особо довольный приказом Хиларий. — Скажу всем, что было повеление от претора Эйриха.
— Я прослежу, — счёл нужным сообщить франк.
— Теперь расскажи мне о результатах долгого нагрева свиного железа на среднем жаре, — потребовал Эйрих.
— А вот тут я тебя сильно порадую, наверное, — заулыбался кузнец. — Вот за одну эту придумку тебе надо в центре Рима золотой памятник ставить в полный рост, с конём. Сначала у нас ничего не получалось, но мы, как ты и велел, постепенно повышали жар с совсем малого, до малого, а затем и до среднего. Сожгли уйму угля, но, в итоге, сумели получить из свиного железа настоящую сталь. Только вот не до конца происходит это прокаливание, внутри заготовки свиное железо остаётся свиным железом… Тогда уважаемый мастер Крафт, дай ему Господь очень долгого здоровья, предложил лить из свиного железа тонкие листы, после чего помещать их в печь партиями и жечь всё так.
Крафта Эйрих знал — достойный муж из рода старейшины Осгара. Он с младых ногтей кузнец: сын его кузнец, сам он кузнец, отец его был кузнецом, и дед был им же. Уважаемый мастер, делающий почти всё, от мечей и топоров, до кольчуг и шлемов. Единственное, щиты делать не умеет — не уважает работу с деревом и клеем.
— И что? — не скрывал своей заинтересованности Эйрих.
— Получилось всё! — восторженно всплеснул руками кузнец. — Заложили в печь свиное железо, а через двенадцать часов получили мягкое. Только вот уж слишком мягкое… Но твёрдость железу придавать — это мы умеем лучше всего, это легче! Скоро начнём всё наше свиное железо плавить до жижи и разливать пластинами. Сейчас вот думаю, ах, сколько свиного железа я выбросил… Можно же было его вот так… Эх, сколько железа профукал!
— А ты вот это, конеч… — Эйрих поражённо замер на полуслове.
В голове его только что родилась потрясающая идея, как можно великолепно обогатиться и решить проблему с железом.
— Мне надо идти, — произнёс Эйрих.
— Уже подумали мы, время было, претор, — усмехнулся Хиларий. — Всё свиное железо, что только было в окрестных деревнях, сейчас горой лежит за стеной мастерской. Ещё я отписал своему знакомому в Сирмии, он будет бросать клич, чтоб все кузнецы провинции собирали своё свиное железо и плохие крицы, а затем везли в Сирмий, где всё скупит твой порученный, который Татий. Он там сейчас сидит, насколько мне известно.
— Тогда могу лишь похвалить вас за смекалку, — улыбнулся Эйрих. — Молодцы, что додумались. Значит ли это, что у нас будет очень много железа?
— Пока что непонятно, — покачал головой Хиларий. — Мы сейчас пробуем по-всякому закладку делать, со временем удержания жара до сих пор не определились. Уважаемый мастер Крафт считает, что надо до последнего держать, то есть двенадцать часов, чтобы свинство из железа ушло наверняка, ведь так потом легче его твердить. Я же считаю, что надо сокращать время до восьми часов, чтобы работать с почти готовой сталью, которую надо лишь немного утвердить. Вчера у меня получилось кой-чего, три дня и три ночи работал: недодержанные заготовки вытащил, не стал твердить ничего, а сразу начал перековывать. Две подковы сделал, одну из нормального железа, а другую из недодержанного — сам Крафт не смог отличить. Дуется на меня сейчас, ведь я прав оказался! Окончательно убедимся в лучшем методе, будем использовать только его. Но на это надо время, декада-две, не больше.
— А наконечники для стрел, ежели вам не нравятся, чего не пробовали так прожечь? — поинтересовался Эйрих.
— Невыгодно это выходит, — вновь покачал головой кузнец. — Хлопотно больно: слишком мягкими они получаются, поэтому надо закаливать — никто не захочет делать лишнюю работу ради наконечников, которые и так сойдут. Намного интереснее свиное железо в обычное превращать, а потом твердить и сковывать пластины вместе. Как волшебство же… Ты же не колдун, претор?
— Я что, похож на колдуна? — нахмурил брови Эйрих.
— Не знаю, — пожал плечами кузнец. — Не встречал я ещё настоящих колдунов.
— Выходит, все мастера по железу увлеклись этим делом со свиным железом? — решил сменить тему Эйрих.
— Даже кузнецы по бронзе и меди загорелись, ха-ха! — рассмеялся Хиларий. — Идёшь обучаться к любому мастеру по железу, он тебе скажет: «Из свиного железа не выйдет толку, кидай в яму и закапывай, чтоб глаза зазря не мозолило!», а тут оказывается, что не правы все те старые мастера, и мы были не правы, коль считали так же, как они. Есть толк и будет ещё больше! Ты просто слова сказал, а мне будто Митра снизо…
Кузнец осёкся и опасливо посмотрел на Эйриха.
— Что ты сказал? — недоуменно посмотрел на него претор. — «Митра»? Ужель ты митраит?
— Нет, оговорился, — замотал головой кузнец.
— Похоже, что ты сейчас врёшь мне, — разочарованно произнёс Эйрих. — Не делай так больше, это плохо заканчивается.
Хиларий замялся, на лбу его проступили капли пота. Наконец, осознав, что Эйрих всё отлично расслышал и понял, римлянин решился:
— Митраит я.
— Скажи-ка мне, в твоей вере Бог один? — поинтересовался Эйрих.
— Да, единый бог — Митра, — закивал кузнец.
— Тогда всё нормально, — заулыбался Эйрих. — Главное, что мне надо знать — это то, что это не поганое многобожие. Ты сам этого ещё не знаешь, но веруешь в истинного бога, единого для всех, как бы кто в него ни верил. Христианин ли ты, митраит ли, в иудейского ли бога веруешь — всё суть поклонение единому богу, а остальное неважно. Но больше никому не трепись, а то коли дойдёт от отца Григория, даже я тебя спасти не успею. Он с язычниками зело строг, сгноит без раздумий.
— Никто более и никогда не узнает, — заверил его Хиларий.
— Во имя твоего же блага… — произнёс Эйрих, сразу понявший, что кузнец только что стал заложником собственного секрета. — Саварик, ты по этому вопросу становишься нем как рыба. Никто и никогда не узнает от тебя секрета уважаемого мастера, ведь так?
— Никто и никогда не узнает этой тайны от меня, клянусь, претор, — ответил франк и поцеловал нательный крест.
— Теперь же перейдём к ещё одному насущному вопросу, — вновь решил сменить тему Эйрих. — Ты же, мастер Хиларий, как раз по мечам…
Претор вынул оба своих меча и положил их на верстак.
— Вот такие же повторить сможешь? — спросил Эйрих.
— Это ведь работа мастера Калида, верно ли я слышал? — уточнил кузнец.
— Верно, — кивнул Эйрих. — Сможешь сделать такие же?
— Надо пробовать, — пожал плечами кузнец. — Никогда такие не делал, правда, но попробую. Вот этот точно должен быть таким тяжёлым?
— Точно, — кивнул Эйрих. — И вот это ребро тоже должно быть. Это илд,и он нужен для того, чтобы убивать воинов в шлемах и кольчугах. Специально тяжёлый, специально прочный.
— Понятно, — произнёс Хиларий, задумчиво проведя рукой по толстому ребру на мече. — А это…
— Я называю её саблей, — произнёс Эйрих. — Она, напротив, должна быть лёгкой, чтобы рубить не покрытой бронёй воинов. И изгиб её должен быть точно таким, чтобы сильнее рубить с коня.
Кузнец взялся за рукоять сабли и изучающим взглядом прошёлся по лезвию.
— Ох, хорошая работа, — заочно похвалил он константинопольского мастера Калида.
— Передай работы над свиным железом другим, а сам начинай ковать вот такие мечи, — приказал ему Эйрих. — Как станет ясно, что у тебя получилось — начинай делать их дальше, пока не получится сто комплектов. Как сделаешь комплект — передавай Саварику, это всё для его сотни.
— Всё сделаю, — покивал Хиларий. — И что, настолько хороши эти мечи в бою, что ими стоит вооружать сотню?
— Даже лучше, чем ты можешь представить, — заверил его франк. — Лично видел, как претор убил