— Ты зажился, папочка, — торжествующе сказал он. — У тебя вырос достойный преемник. А ты и не заметил. Больше ты не будешь мне мешать.

И он прицелился. Но за секунду до выстрела ожили оба телохранителя Дона, стоявшие за спиной отцеубийцы. Из их рук одновременно вылетели два ножа. Один выбил пистолет с уже взведенным курком, другой до самой рукоятки вонзился под левую лопатку Рамона.

— Да, тихо сказала Тори, вытирая струйку крови, стекавшую из укушенной губы. — На этот раз убили Рамона.

Он лежал вниз лицом, и нож торчал у него из спины, точно в том же месте, что и у Аньоло, возлюбленного мужа Магды. Только Рамон был одет. И на его белой рубашке расплывалось кровавое пятно. Дон Кортесе посмотрел на Тори. Его лицо было спокойным до жути.

— Почему ты называешь его Рамоном? — буднично спросил он. — Это был Дик.

У двери снова послышался шум, кто-то распахнул ее пинком ноги, и двое громил в черном втащили в комнату Анджелу.

— Отпустить девушку! — приказал Дон Кортесе тем же тоном, который заставил Дика отвалиться от Тори.

Молодчики повиновались, растерянно глядя на труп своего главаря. Анджела тоже увидела высокого брюнета, лежащего с ножом в спине.

— Филип! — Она бросилась к нему, но Тори быстро перехватила подругу, приговаривая:

— Это не Филип, милая, не Филип. Твой муж жив, успокойся.

— Уберите его, — обращаясь к телохранителям, устало сказал Кортесе. — Этих тоже. — Он кивнул на поникших громил, притащивших Анджелу. — Надеюсь, сегодня посетителей больше не будет.

Но он ошибся. Дверь в очередной раз широко открылась, впуская запыхавшегося Алана.

Дон усмехнулся:

— Насколько я понимаю, ребятишки, выставленные моим сыном на лестнице, приказали вам долго жить.

— Да нет, — пожал плечами Алан. — Они просто отдыхают. Боюсь только, не в слишком удобных позах.

— Понятно, — кивнул головой Кортесе, — вы не убиваете. — И, заметив расширившиеся глаза Алана, устремленные на труп, который телохранители несли к двери, держа за ноги и за руки, любезно пояснил:

— Не волнуйтесь, это не Филип. Это мой сын.

Тори с Аланом и Анджела с Филипом сидели в гостиной дома, который им больше всего на свете хотелось скорее покинуть, и ждали хозяина.

— Знаешь, Алан, — жалобно призналась Тори, — я тебя обманывала. Помнишь, в первый день нашего знакомства, я заявила, что очень сильная женщина и ни в чьем сочувствии не нуждаюсь?

— Как же, как же. — Алан улыбнулся. — А потом долго плакала на моем плече.

— Вот-вот, — вздохнула Тори. — Сейчас я окончательно поняла, что на самом деле я слабая, очень слабая.

— Да, конечно, — серьезно подтвердил Алан. — Если таких слабых, как ты, посылать набираться сил на остров Сицилию, то от тамошних «семейств» скоро останутся только семейные кладбища.

— Алан! — возмутилась Тори. — Ты вообще можешь быть серьезным хотя бы в доме главаря мафии?

— А вот и я, — раздался насмешливый голос, и в комнату вошел Дон Кортесе. Он выглядел торжественно, как в первый вечер их знакомства. — Как говорят русские, «легкий на память». — Он подошел к смутившейся Тори и положил руку ей на плечо. — Ничего, девочка, ты всего лишь называешь вещи своими именами. Хотя, если признаться, я собираюсь в скором времени сменить вид деятельности.

Алан сделал движение, будто хотел убрать руку мафиози с плеча Тори. Но та неожиданно обняла страшного Дона Кортесе.

— Я буду о вас скучать, Дон.

— Я тоже, девочка. Надеюсь, нам еще доведется встретиться. — Он грустно усмехнулся и добавил: — Хотя бы в следующей жизни. Я постараюсь сделать все, чтобы в будущем стать для тебя более подходящей компанией. И спасибо тебе за портрет, он станет украшением моей коллекции.

Дон Кортесе отечески погладил Тори по голове и обратился к остальным:

— Через полчаса вам подадут машину и отвезут в отель. Я бы предложил вам пообедать, но вряд ли вы захотите здесь задерживаться. Кстати, машина и мои люди будут в вашем распоряжении вплоть до отъезда. Это входит в наше соглашение с Викторией. А сейчас я попрошу Алана и Тори уделить мне несколько минут. Их обоих хочет видеть один человек.

Тори и Алан, недоумевая, последовали за торжественным Доном Кортесе. Лифт поднял их на верхний этаж, где царила полная тишина. Пол был застлан толстым и мягким ковром, так что шаги были абсолютно неслышны. Мимо них, почтительно кивнув Дону, скользнула женщина в одежде сестры милосердия. Другая женщина в той же форме открыла перед ними дверь, обитую мягкой кожей, и они вошли в небольшую комнату с зашторенными окнами. Несмотря на полдень, в комнате был включен ночник, от которого исходил слабый золотистый свет. При таком освещении мало что можно было разглядеть, кроме большой кровати, на которой лежал человек в белом. Но тут посетители услышали слабый старческий голос:

— Вели раздернуть шторы, Дон. Я хочу их видеть.

Дон Кортесе приоткрыл шторы напротив кровати. На ней, опираясь на гору подушек, полусидел исхудавший старик с длинными седыми усами. Он сделал движение рукой, подзывая Алана и Тори к себе. Они подошли к самой кровати, и старик поднял на них черные, замутненные старостью и болезнью глаза.

— Рыжий мальчик с зелеными глазами, — тихо сказал он, — ты меня узнаешь?

Далекое воспоминание, похожее на сон, медленно всплыло в сознании Алана: резкая боль, ожегшая его левое ухо, черные глаза старого цыгана, и его слова: «Это кольцо поможет тебе найти свое счастье, мальчик».

Алан крепко сжал руку Тори, заглянул в ее удивленные глаза и повернулся к больному.

— Я нашел ее, благодарю вас.

Потом он низко поклонился старику. И Тори, уже все понявшая, сделала то же самое. Старый цыган глубоко и облегченно вздохнул.

— Слава тебе, Господи. Я выполнил свое назначение.

Он откинулся на подушки и закрыл глаза. Посетители еще немного постояли у кровати, глядя на это лицо, на котором разливалось выражение полного покоя.

— Прощай, отец, — прошептал Дон Кортесе, итальянец.

Четверо друзей собрались за большим столом в гостиной президентского номера отеля, который на радостях предоставил им Майкл Адамс.

— Обсудим наши планы? — предложил Филип. — Мы с Анджелой думаем вернуться на Бермуды, в Гамильтон. Стивен снова занял свое место и отлично справляется. Так что мы вполне можем продолжить наш медовый месяц.

— Я не согласна! — решительно запротестовала Анджела. — Что значит — продолжить? Предлагаю начать его сначала.

— Для беременной женщины ты что-то чересчур резвишься, — укоризненно покачал головой Алан.

Все дружно расхохотались.