Затем до него донесся стрекот автомата.

Какого черта?!

Хэнк застыл на месте, отказываясь верить собственным глазам. В них стреляли. Он дернул за поводья и, развернув кобылу назад, крикнул:

— Держись крепче!

30 мая, 17 часов 14 минут

Вашингтон, округ Колумбия

— До сих пор ни единого сигнала с мобильника твоей племянницы, — объявила Кэт, входя в кабинет Пейнтера. — Но мы не оставляем попыток.

Начальник «Сигмы» сидел за столом, проверяя содержимое «дипломата». Самолет должен взлететь с аэродрома имени Рейгана через тридцать минут. Через четыре часа он уже будет в Солт-Лейк-Сити.

Пейнтер посмотрел на Кэт. Единственным признаком ее озабоченности была лишь складочка на лбу. Озабоченности, которую он разделял.

С момента того внезапно прерванного звонка прошло полчаса. Дозвониться до Каи он так и не смог. Что случилось? Неужели она вне зоны действия сети? Или же отключила телефон? Кэт попыталась вычислить, откуда был сделан звонок, но, судя по всему, без особого успеха.

— И пока никаких сообщений о том, что она поймана в Юте? — на всякий случай уточнил он.

Кэт отрицательно покачала головой.

— Чем раньше ты туда прилетишь, тем лучше. Если будут какие-то новости, я свяжусь с тобой. Ковальски и Чин уже ждут тебя.

Пейнтер захлопнул «дипломат». Еще до того полного отчаяния звонка он планировал отправить в Юту свою команду, чтобы кто-то из «Сигмы» на месте попытался определить, что явилось причиной столь странного взрыва. И первыми кандидатурами на эту роль был Рональд Чин, его нынешний эксперт-геолог, и Ковальски, которому явно не помешает опыт оперативной работы на месте происшествия.

Увы, после того звонка дело приобрело для него личную окраску.

Пейнтер взял «дипломат» и направился к двери. На данный момент про телефонный звонок его племянницы знала лишь горстка людей — те, кому это положено было знать. Каи и без того уже превратилась в мишень.

В качестве дополнительной меры безопасности Пейнтер решил не ставить в известность своего непосредственного начальника, генерала Меткалфа. Такое нарушение субординации имело своей целью лишь одно: избежать неприятных объяснений, зачем Пейнтеру понадобилось лично вылетать на место происшествия. Меткалф привык действовать строго по уставу, и это его железное следование правилам не раз связывало Кроу руки. Если же учесть личный характер этой поездки, то Пейнтеру будет легче потом извиниться перед начальником, нежели просить у него разрешения.

К тому же в последнее время они с ним были не в самых лучших отношениях, главным образом из-за одного частного расследования, которое Пейнтер начал полгода назад — а именно расследование деятельности одной тайной организации, которая ставила «Сигме» палки в колеса начиная с первых дней их деятельности. Лишь пять человек во всем мире знали об этом тайном расследовании. Но Меткалф был не дурак. Он явно что-то заподозрил и в последнее время начал задавать вопросы, на которые Пейнтер предпочел бы не отвечать.

Так что оно даже к лучшему, что он на какое-то время уедет из Вашингтона.

Кэт двинулась за ним следом.

Стоило им выйти в коридор, как со стула поднялся какой-то мужчина. Пейнтер с удивлением узнал в нем мужа Кэт, Монка Коккалиса.

При взгляде на грубые черты его лица и телосложение боксера редко кто подозревал в нем особый ум. В прошлом «зеленый берет», Монк получил в «Сигме» подготовку судмедэксперта с дополнительной специальностью в области биотехнологий.

Последнее проистекало из его жизненного опыта. Во время одной из боевых операций Монк потерял кисть руки, которую теперь ему заменило чудо протезного искусства, сотворенное с помощью самых последних технологий. Снабженная разного рода устройствами, искусственная кисть выполняла также роль оружия.

— Монк, что ты здесь делаешь? Я думал, ты сейчас проходишь тесты на крепость твоего нового протеза.

— Уже прошел, причем на «отлично». — С этими словами Монк поднял руку и в качестве доказательства согнул пальцы. — Затем мне позвонила Кэт. Вот я и подумал, что вам пригодится лишняя пара рук. Ну, или по крайней мере одна рука и один новый навороченный протез.

Пейнтер посмотрел на Кэт. Ее лицо осталось невозмутимым.

— Я решила, что тебе пригодится еще человек с богатым опытом полевых операций.

Пейнтер был благодарен Кэт за ее предложение. Он прекрасно знал, что ей не хотелось бы отпускать от себя мужа, тем более что она едва ли не со дня на день должна была произвести на свет их второго ребенка. Впрочем, на этот раз Пейнтер отказался по более прозаическим соображениям.

— Спасибо, но, учитывая напряженную обстановку на месте, я думаю, чем меньше будет наша команда, тем лучше.

Заметив, как разгладился лоб Кэт, он понял, что поступил правильно. В его отсутствие роль временного начальника «Сигмы» возьмет на себя Кэт, и будет лучше, если рядом с ней останется Монк, так сказать, в качестве моральной поддержки. Муж был для нее одновременно и якорем, и водной стихией. Монк обхватил жену за талию и положил руку на ее огромный живот. Кэт ласково прильнула к мужу.

Вопрос был решен, и Пейнтер зашагал дальше по коридору.

— Ты там смотри осторожнее, директор! — крикнул ему вслед Монк.

Пейнтер услышал в его голосе легкую зависть. Похоже, что предложение составить ему компанию исходило не от одной только Кэт. Равным образом решение оставить Монка в Вашингтоне было продиктовано не только заботой о его жене. Хотя Монк и служит Кэт якорем, ту же роль он исполнял и по отношению к одному своему коллеге, которому в прошедшие несколько месяцев приходилось ох как нелегко.

Причем Пейнтер подозревал, что дальше будет еще хуже.

17 часов 22 минуты

Коммандер Грейсон Пирс не знал, что ему делать с матерью. Она нервно мерила шагами медицинский кабинет.

— Не понимаю, почему я не могу там находиться, когда невролог допрашивает твоего отца! — раздраженно бросила она.

— Ты прекрасно знаешь, почему, — спокойно ответил Грей. — Социальный работник тебе все объяснил. Тесты на умственные способности дают гораздо более точные результаты, когда рядом нет никаких родственников.

Но мать лишь отмахнулась от его слов и принялась расхаживать по кабинету и дальше. Пирс заметил, что в какой-то момент она споткнулась. Левая нога едва ее не подвела. Он приподнялся со стула, чтобы не дать ей упасть, но мать уже вернула себе равновесие.

Откинувшись на спинку пластикового стула, Грей продолжал следить за ней глазами. За последнюю пару месяцев мать заметно похудела — сказывались постоянные напряжение и тревога. Шелковая блузка болталась на ней, как на вешалке. Более того, горловина съехала с одного плеча, от чего стала видна бретелька лифчика — чего раньше мать никогда бы не допустила. Прежней оставалась лишь ее прическа — аккуратно зачесанные назад и собранные в узел седые волосы. Грей представил себе, как она ее делает. Наверно, это было последнее в ее жизни, что зависело лишь от нее самой.