– Если я не вернусь, ложитесь спать. Завтра эта тропа выведет вас к усадьбе Норина. Скажите, Дюсанг Лирой послал. За деньги Норин даст проводника до границы, а там я вас точно догоню.

Как и ожидалось, Агаи тут же встревоженно приподнялся:

– Куда ты идешь? Там опасно?

– Не то чтобы опасно, – сказал я чистую правду, – но задержаться не по своей воле могу. Так что садитесь ужинать, костер не разводите. И не вздумайте ходить за мной следом! Вот тогда точно будет худо. И не только мне.

Танита, которой, собственно, адресовалась эта фраза, недобро прищурилась, но промолчала.

Я отвернулся, скрыв ухмылку. Эта парочка готова была вцепиться в мои рукава и не отпускать. Вот и прошла глупая обида то ли на меня, то ли на мир и его несовершенство.

Однако стоило поторопиться. Лучше самому объявить о визите, пока этого не сделали за тебя.

Красивая раскидистая ива закрывала своей струящейся кроной каменное ложе, в котором брал начало слабый ручеек.

Я спустился к дереву, встал на колени, склонился над водой и тихо позвал:

– Хранительница!

Невидимый ветерок колыхнул тонкие и длинные, словно женские волосы, ветки, и мою щеку защекотали крохотные лапки.

Я осторожно подставил ладонь. Невесомое существо прыгнуло на нее, тяжелея, и по руке скользнула тонкая маленькая змея цвета полированной бронзы. Она свернулась в клубок, глянула на меня черными бусинами глаз и высунула на мгновенье раздвоенный язык.

– Приветствую самую прекрасную деву, хранительницу заповедной рощи и ее вод.

Услышали бы меня придворные дамы, удавились бы от такой невиданной учтивости.

Змейка еще раз насмешливо высунула язык и рассыпалась в блестящую пыль, превратившись в прекрасную золотоволосую женщину.

Хвала Ирии, она в хорошем настроении!

– Здравствуй, милый! Давно не виделись. – Красавица расплылась в улыбке и оглянулась.

В ответ на безмолвный приказ ветви дерева услужливо переплелись, и Хранительница удобно устроилась в зеленых качелях. Мне пришлось довольствоваться большим валуном у ее ног.

– Корри, позволишь усталым путникам заночевать в твоих угодьях?

Я полез в карман, выудил на свет маленькую коробочку с засахаренными фиалковыми пастилками, любимым лакомством этого своенравного духа, и положил ее на обрисованное белым шелком колено. По тому, как заблестели глаза девушки, понял, что угодил.

– А больше ты ни о чем попросить не хочешь? – Красавица склонила голову набок и задорно подняла тонкую золотистую бровь.

И все-то она знает. Есть ли смысл что-то скрывать от духа, который предвидит твои желания?

Пришлось честно признаться:

– Хочу, Корри. Мне пришлась бы кстати твоя подмога. Твоя и твоих родственников.

– Так проси, – великодушно предложила Хранительница, оттолкнулась от земли и стала раскачиваться, по-прежнему не сводя с меня взгляда.

Ее светлые, атласные, словно сшитые из лепестков цветов туфельки то и дело мелькали у самого моего носа, ткань платья задевала лицо, обдавая ароматом ночных цветов.

Еще одна соблазнительница, на этот раз такая, от которой не очень-то отделаешься.

– По нашим следам, возможно, пойдут злые люди, ты сможешь их запутать?

– Очень злые? – нежным голоском, похожим на журчание воды, уточнила девушка.

– Очень. – Я серьезно кивнул.

Лесная дева задумалась, прекратила раскачиваться, наклонилась ко мне и прошептала:

– А что мне за это будет?

Так и знал! Даром подобное существо помогать не способно.

– А чего ты хочешь, милая?

– Я хочу тебе спеть!

Трогательная, чуть стеснительная улыбка могла бы пленить кого угодно, но, слава Ирие, не меня. Знаю я это пение, и что оно затянется века на два, тоже знаю.

– Нет, Корри, давай как-нибудь потом, а? Не могу я надолго оставить своих друзей. Они ждут меня на твоей поляне. Голодные.

Хранительница прислушалась и кивнула:

– Ладно, спою потом. Когда захочешь. Но сегодняшняя ночь все равно моя! А еды и горячего питья твоим приятелям сейчас принесут.

Девушка хлопнула в ладоши. Из трещин в коре и из-под больших камней на свет полезли крошечные темноволосые человечки в одеждах цвета палых листьев и мха.

– Доставьте ужин моим дорогим гостям на поляну! – отдала распоряжение лесная чаровница, а потом снова улыбнулась: – Ты ведь нас познакомишь?

Конечно, познакомлю. Разве у меня есть выбор?

Вместо ответа я любезно предложил даме руку, показывая, что готов сопровождать ее хоть на край света.

Появление на поляне в такой компании было столь неожиданным, что остолбенели даже лошади.

– Корри, позволь представить моих спутников и друзей. Это рош-мах Танита, это Агаи, ее супруг. – Я сделал акцент на последнем слове, в надежде, что дух правильно его поймет, иначе не миновать женских склок. – А эта малышка – моя подопечная Морра.

Лесная дева долго разглядывала хмурую Таниту и шустро вскочившего на ноги волшебника.

Наконец смотрины кончились, и Корри изрекла:

– Они мне нравятся!

Сразу после ее слов высокая трава колыхнулась, и над ней поплыли, словно на зеленых волнах, блюда с едой. Чего тут только не было: коричневая, блестящая, словно от лака, заправленная зеленью фасоль, дымящаяся запеченная форель, румяные яблоки, ароматные лесные ягоды и, конечно, темное, цвета черники, вино. Знаменитый на весь мир напиток лесного народца, который довелось попробовать единицам из людей.

Аромат вкусной еды растекся в недвижном ночном воздухе, вызвал спазмы голодных желудков. Танита при виде такого изобилия перестала сердиться и осторожно потормошила успевшую прикорнуть девочку. Морра открыла глаза и радостно засмеялась, сразу попытавшись поймать ближайшего малыша, который нес пустой кубок. На наше счастье, рош-мах успела перехватить ее руку, а то все могло бы закончиться плохо.

Я пересчитал приборы – их не хватало на всех.

– Корри, тут только три тарелки.

– А ты, дорогой, ужинаешь со мной, – невинно улыбнулась Хранительница и поманила пальчиком. – Помнишь, ты мне должен желание!

– Какое желание? – Сирин опустил руку с зажатым куском хлеба, который успел сцапать с плывущей мимо тарелки, и уставился на духа.

– О, совсем маленькое! – Лесная дева встряхнула светящимися в темноте волосами. – Он должен провести со мной ночь, так, чтобы мне понравилось!

Я чуть не застонал: Мо шизане… Зря надеялся, что обойдется.

Трава расступалась, образуя уходящую в ночь тропу. Вдоль дорожки по мере нашего продвижения вспыхивали неяркие голубоватые огоньки. Это подданные Корри зажигали свои фонари, освещая дорогу госпоже. Я шел за ней следом, любуясь и ломая голову, как деликатно объяснить своенравному духу, что ночь со мной не доставит ей удовольствия? Притом не просто не доставит, а может пагубно сказаться на здоровье, уж не знаю, как с ним у духов вообще обстоят дела.