— Про детекторы лжи ничего не знаю, — сказал Шланг. И глупо заулыбался в надежде, что сказал нечто забавное. — Слушай, начальник, выпусти меня на минутку. Если сидеть здесь, то надо облегчиться.

— Шланг, ты знал, что эта камея украдена?

— Кончай, начальник. Пусти меня. Я вот-вот в штаны наложу.

Ларри ухватил запястье Шланга и посмотрел ему в глаза.

— Наложишь при мне, Шланг, заставлю все съесть. — Он сделал краткую паузу, чтобы до Гэндолфа дошло. — Отвечай, Шланг. Встречался ты когда-нибудь с Гасом Леонидисом? Добрым Гасом? Знал его вообще?

Молящие глаза Гэндолфа снова забегали.

— Вроде бы никого не помню с таким именем. Лео, а как там дальше?

Ларри упомянул Пола Джадсона. Шланг сказал, что не знает и его.

— Шланг, судя по тому, что говорят, если я сниму с тебя штаны, то увижу на твоей заднице вмятины от сапог Гаса, потому что Гас очень часто пинал тебя.

Шланг не смог удержаться от смеха.

— Да, это правда. Вмятины есть.

Но его веселость быстро прошла, и он снова начал озираться.

— Начальник, если еще раз засмеюсь, то наложу прямо тебе на пол.

— Знаешь теперь, кто такой Гас?

— Да, знаю.

— А эта камея украдена у женщины в ресторане Гаса.

Шланг слишком долго молчал.

— Как тебе это нравится? — наконец сказал он. — Украдена в ресторане Гаса. Как тебе это нравится?

Ларри снова стиснул запястье Шланга — на сей раз посильнее.

— Шланг, я сказал, не ври мне. — Гэндолф отвернулся и неистово застучал ступней по полу. — Где ты взял эту камею?

— У женщины.

Ларри снял с пояса наручники и защелкнул один браслет на запястье Шланга.

— Начальник, не сажай в тюрьму. Меня там обижают. Кроме шуток. Я нейтрон, командир. И они обижают меня.

Гэндолф имел в виду, что он нейтрален, не связан ни с одной группой, и потому его все насилуют.

— Кончай, начальник. Дай мне хотя бы сперва выйти. А?

Ларри продел второй браслет в замочные петли на одном из шкафчиков позади Ромми и защелкнул.

— Мне нужно по делам.

Ларри протянул время и вернулся минут через двадцать. Шланг мучился в кресле, раскачиваясь взад-вперед.

— Чья это камея?

— Чья скажешь, начальник.

— И как у тебя оказалась драгоценность убитой женщины?

— Пусти меня выйти, начальник. Пожалуйста. Нельзя же так.

— Шланг, Гаса убил ты.

Шланг захныкал, как в патрульной машине, делая вид, что вот-вот заплачет.

— Ну, ладно, я. Пусти меня выйти. Прошу, начальник.

— Кого еще?

— Что?

— Кого еще ты убил?

— Да никого я не убивал. Кончай, начальник.

Ларри оставил его в одиночестве еще на час. Когда вернулся, там стояла жуткая вонь.

— Боже всемогущий, — произнес он. — Господи.

И распахнул одно из окон. Приближение зимы уже чувствовалось. Температура воздуха была не выше пяти градусов. Шланг захныкал снова, когда Ларри вышел.

Старчек вернулся с мешком для мусора и газетой. Заставил Гэндолфа, у которого не было белья, снять брюки и бросить в мешок.

— Я не получу адвоката?

— Шланг, я вызову любого, кого захочешь. Но зачем тебе адвокат? Как, по-твоему, это выглядит?

— Выглядит так, что он сможет отдать тебя под суд. Ты вынудил меня наложить в штаны. Это неправильно. И незаконно.

— Это что ж, любой воришка может обгадиться и называть полицейских плохими? Вряд ли у тебя что-то получится.

Шланг захныкал громче.

— Не так все было, начальник.

На одном ботинке оказалось пятнышко дерьма, и Ларри велел бросить его тоже в мешок. Шланг повиновался и всхлипнул.

— Жестокий ты, начальник. Самый жестокий из полицейских. Где я теперь возьму обувь? У меня нет другой.

Ларри ответил, что, может быть, он выйдет еще не скоро. Накрыл газетой сиденье Гэндолфа и велел голому ниже пояса человеку сесть снова. Бормотавший что-то под нос Шланг был так расстроен, что даже не слушал. Ларри сильно ударил кулаком по столу, чтобы он замолчал.

— Шланг, что произошло с Гасом? С Добрым Гасом? Что?

— Не знаю, начальник.

Лгал он, как ребенок, потупясь.

— Не знаешь? Он убит, Шланг.

— Да, я вроде бы слышал.

— Держу пари, это разбило тебе сердце. Он же лупил тебя.

Как ни туп был Шланг, он понял, к чему ведет Старчек. Утер пальцами нос.

— Не знаю, начальник. Меня лупят вроде бы все. Полицейские лупят.

— Шланг, я тебя не лупил. Пока что.

— Начальник, зачем ты со мной так? Заставил меня наложить в штаны и сидеть так, будто я ребенок. Голышом.

— Теперь слушай, Шланг. Ты носил при себе драгоценность покойной. Убитой одновременно с человеком, который бил тебя всякий раз, завидев твою гнусную рожу. И теперь хочешь сказать, что это просто-напросто случайное совпадение? Да?

— Начальник, здесь холодно. Я раздетый. Смотри. У меня гусиная кожа и все такое.

Ларри снова ударил по столу.

— Ты убил их, Шланг! Ты застрелил Гаса. И его, и Луизу, и Пола. Очистил кассу, в которую давно намеревался запустить руки. Вот так это было. Потом стащил этих несчастных в морозильную камеру и попользовался Луизой Ремарди. Вот так это было.

Шланг потряс головой — нет. Ларри понял, что пора пустить в ход что-то другое.

— Шланг, мы нашли твои отпечатки пальцев. На месте преступления. Ты не знал этого? Вся касса ими покрыта.

Гэндолф оцепенел. Если он не был в кассе или рядом с нею, то должен был понять, что Ларри лжет. Но выпутаться у него никакой возможности не было.

— Я не говорю, что никогда не был там. Я там бывал. Это тебе скажут многие. Любил разыгрывать Гаса.

— Разыгрывать? Ты так называешь убийство?

— Начальник, зайти и поздороваться — это не то же самое, что убийство.

— Отрицай, отрицай, Шланг. Времени у нас много. Мне больше делать нечего, как слушать твою ложь.

Ларри выключил радиатор и вышел. Через сорок минут он вернулся с Уилмой Эмос, приехавшей наконец с опергруппой. Шланг дергался, видимо, пытаясь высвободить из браслета руку или просто согреться.

— Не приводи сюда женщин, когда я без штанов! — пронзительно завопил он.

Ларри представил располневшую Уилму, та бросила на Шланга оценивающий взгляд. Шланг отвернулся от нее, насколько позволяли наручники, и прикрылся свободной рукой.