— Это что? — процедил, ощутив хлесткую волну жара, что окатила с головы до ног.

Возбуждение и злость одновременно.

Разумные мысли ускользали. Нить разговора тоже безоговорочно потерялась, стоило взглянуть на стоящее передо мной живое воплощение искушения. Чувственное, нежное и порочное. Как падший ангел.

Разве можно одновременно сочетать в себе такие противоположные качества?

Платье идеально подчеркивало ее точеную фигурку, прикрывая все, что должно, но при этом давало огромный полет сексуальной фантазии, привлекая к груди и делая акцент на открытых девичьих плечах с молочного цвета кожей.

Мать вашу…

Сглотнул, чувствуя как в штанах стало неимоверно, до болезненного, тесно.

— У меня больше нечего надеть, — скромно взмахнув ресницами, опустила взгляд.

Даже румянец на щеках выступил настоящий!

В голове уже нарисовался ее обнаженный образ, без всех лишних тряпок.

Руки закололо мелкими иголочками в предвкушении. Бешеное желание дотронуться до этой красоты, ощутить, почувствовать подушечками пальцев бархат ее кожи, пройтись по всем изгибам тела, впитывая в себя ее желание и давая больше, чем она может себе представить, заставить выгибаться и таять в моих руках.

Манящие, сочные картинки Милы, сидящей в чем мать родила на моем письменном столе с распахнутыми коленями и откинувшейся на локтях назад заставил до скрежета стиснуть зубы, чтобы не застонать в голос, не сорваться и не наделать глупостей прямо сейчас.

Хотя, что я теряю? Если она так отчаянно стонала под Леоном, неужели мне сможет отказать при ласковом подходе? Тем более, она прекрасно понимает от кого зависит ее дальнейшая судьба. А беременность…

Чтоб тебя! Совсем забыл об этом…

Но! В этой ситуации я ничем не рискую, ведь Мила уже беременна, а это значит…

И все! Почувствовал, как мне сносит крышу ее признанием, как каменный член уже не помещается в штанах, требуя войти, ворваться в хрупкое девичье тело, насадить на себя и вколачиваться до потери пульса.

Облизнул пересохшие губы, поставил бокал на стол и двинулся в ее сторону.

Наверное, если бы меня вели на эшафот за руки, я бы волновалась меньше, чем сейчас, направляясь в кабинет Тамина, едва поспевая за Норой.

Женщина успела за то время, пока вела меня длинным коридором, вполне искренно извиниться за то, что не смогла прийти на помощь и отбиться от брата миаро.

Как оказалось, младший единокровный брат Тамина еще и один из самых близких его друзей, частый гость в этом доме и, практически, второй хозяин здесь. Раньше таких инцидентов не случалось. Возможно, потому, что миаро не приводил сюда девушек.

Я оказалась первая.

И как мне было воспринимать эту информацию?

Нора же, решив, что я из высокородных, в открытую нахваливала Тамина, восхищалась его имеющимися талантами и чуть ли не в открытую сватала за него.

Было бы смешно, если бы не было так грустно. Насколько поменяется ко мне отношение этой приятной женщины, когда она узнает кто я?

Но пока у меня язык не поворачивался рассказать правду.

А еще внутри понамешалось такое количество эмоций, что я сама не могла разобраться в своем клубке — что именно сейчас ощущаю больше: страх или злость, раздражение или восхищение, радость или разочарование?

Тамин, конечно, заступился за меня, но никто не давал гарантию, что он не сорвется на меня за сложившуюся ситуацию. Раз уж младшего брата не пощадил, то что грозит мне?

И еще это платье! Предыдущее безжалостно испорчено Леоном, а дорожное забрали в прачечную. Оставалось только вечернее, облегающее как вторая кожа, настолько яркое и откровенное, что я долго колебалась стоит ли мне его надевать. Даже упрашивала Нору принести мне что-нибудь скромнее, сошла бы простая форма экономки.

Но женщина, нахмурив брови, категорически отказалась, объяснив, что приказы хозяина нарушать не намерена, а он давал четкие указания по моим нарядам.

Еще и успокоить пыталась, что это временные трудности, через пару-тройку дней я получу готовый гардероб с новыми вещами. Только от этой новости меня потом прошибло холодным, лишь подтверждая самые кошмарные предположения. Тамин не думал отступать.

Атласная ткань приятно холодила кожу, струясь по коже при каждом шаге и откровенно обнажала в длинном разрезе ногу почти до самого бедра, а ажурная ткань трусиков непривычно натирала.

Нора тихо постучала в дверь, но, не получив ответа, решила открыть сама, пропуская меня вперед.

Миаро стоял в кабинете у окна, рядом с рабочим столом, держа в руках бокал с темным напитком.

Плечи напряжены, черная грива волос взъерошена и, вообще, рядом с ним чувствуется напряженная атмосфера. Разве что искры не летят в стороны.

Я не помню что сказала ему, не помню что он ответил, потому как стоило Тамину развернуться ко мне лицом и я потерялась в его взгляде.

Терпком, густом, как выдержаное вино, он тянул меня к себе, обволакивал, лишал способности думать.

Красивый. Безумно красивый мужчина, от которого толпа бабочек бьется в экстазе крылышками в животе.

Интересно, сколько женщин теряло от него голову?

Миаро шагнул в мою сторону.

Не было страха, паники и других негативных реакций на его приближение. Я не дрожала как осиновый лист как в случае с его братом, когда тот нахрапом попер на меня, не скрывая своих намерений.

Я оказалась в сладком плену его глаз, в паутине его эмоций, что через край били фонтаном.

Я их ощущала!

И они дурманили меня похлеще, чем мои собственные.

— Милааа… Такая красивая и такая лживая, — прохрипел он, останавливаясь в шаге от меня, словно налетев на невидимую преграду.

Я хлопала глазами, витая где-то в облаках и с трудом понимала что именно он имеет в виду.

Его голос…

Он проникал под кожу, лаская каждый оголенный нерв, возбуждая так, что кровь в венах превращалась в кипяток.

— Чего ты хотела добиться соблазнив Леона?

Тамин сделал шаг вперед, оттолкнув меня к открытому шкафу с книгами, отчего я оказалась прижатой спиной к полкам. Рукой коснулся лица, погладив большим пальцем скулу, очерчивая линию до подбородка.

— Я не… Нет! Он сам, — задыхаясь от нехватки воздуха, от переполнявших меня незнакомых эмоций, прошептала, невольно прикрыв глаза от удовольствия, наслаждаясь такой незатейливой лаской.

Тело отзывалось на его прикосновения песней, подобно хорошо настроенному инструменту. Я сама не понимала, что со мной происходит, откуда эта жгучая волна удовольствия, что бежала по капиллярам обжигающей лавой сверху вниз, опутывая сетью и сворачиваясь в тугой болезненный ком внизу живота.