— Разрешите дополнить, — поднял руку капитан Крылов, когда Габаев сел на место. — Кроме названных, в городе существуют еще две самодеятельные секции. Одна в спортклубе мясокомбината, вторая — в специально приспособленном подвале жилого дома. По поручению домоуправления там ведет занятия отставной майор-десантник, так сказать, работа с подростками по месту жительства. На мясокомбинате руководителя как такового нет — молодые рабочие занимаются по какому-то самоучителю. Двое уже получили травмы — вывих кисти и перелом пальца.

— Вот это да! — восхитился Таиров. — Надо милиционера в каждую федерацию — любой вопрос будет ясен!

Колодин постучал по столу карандашом, сгоняя с лиц улыбки.

— Какие есть мнения?

— Котов пусть тренирует, а остальным запретить, — подал голос Габаев. — А то столько тренеров разведется, что нас и узнавать перестанут!

— А зачем тебе, чтоб узнавали? — хмуро поинтересовался Литинский. — Ты же не звезда экрана! О деле лучше думай!

— Не знаю про других, а я превосходства Котова как Учителя никогда не ощущал. Тогда он знал больше нас, но сути Системы не понимал. И не хотел понимать. Да и нравственной основы сенсея в нем нет. Только голая техника. От нее сейчас тоже мало что осталось, по-моему, он вообще не занимался эти годы, — заметил Окладов.

— Точно, не занимался, — поддержал Зимин. — Я его часто встречал, болтали о том о сем, он говорил — бросил это дело…

— Значит, всем запретить! — буркнул Окладов, не терпевший, когда к его идеалам тянулись нечистые руки.

— А как? — поинтересовался Таиров. — И на каком основании? Вот я организую дворовых пацанов в секцию дзюдо — кто запретит? Только спасибо скажут.

Серебренников досадливо поморщился.

— Карате — прикладной вид спорта, боевое искусство, его нельзя оставлять без постоянного контроля!

— Надо их посмотреть. — Литинский говорил негромко, но веско и значительно, шум смолк. — Кто что умеет, кто чего стоит. А потом и выводы делать.

— Правильно, — кивнул Колпаков. — Иначе разговор беспредметен.

— Другие предложения есть?

Колодин обвел взглядом присутствующих.

— Все согласны. Хорошо. Пиши, Саша: произвести регистрацию инструкторов, преподающих карате, проверить их квалификацию, отобрать тех, кто по физическим качествам…

— По физическим и морально-педагогическим качествам, — уточнил Серебренников, Крылов и Литинский его поддержали.

— …по физическим и морально-педагогическим качествам способен тренировать молодежь; организовать для них учебно-тренировочный сбор, постоянные занятия по совершенствованию мастерства. Что еще?

— Осуществить контроль за их деятельностью, — подсказал Серебренников.

— Правильно. Что еще? Все, закончили с первым вопросом. Какие есть проблемы, требующие решения федерации?

Поднялся Крылов.

— Учитывая специфику нового вида спорта, следует тщательно отбирать кандидатов в секции. Мы считаем, что они должны представлять характеристики-рекомендации с места работы или учебы и проходить испытательный срок, в течение которого им не будут демонстрироваться приемы боя.

— К чему бюрократию разводить! И без бумажек разберемся. В зале человек как на ладони! — выкрикнул Габаев.

— Верно, это уж слишком, — присоединился к нему Таиров.

— Мы ни у кого справок не спрашиваем, хотя учим не детским забавам, — положил на стол внушительные кулаки Литинский.

— Карате — необычный вид спорта, и все присутствующие скоро в этом убедятся, — настаивал Крылов. — К сожалению, милиции в столице и других городах уже пришлось столкнуться с уродливыми формами, в которые иногда выливаются занятия, а также с явлениями, совершенно незнакомыми другим видам спортивного единоборства. Не хочу сейчас говорить об этом подробно, но строгий отбор тренеров и кандидатов в секции подсказан жизнью. Кстати, нашими органами на местах обобщен опыт развития карате, и в министерство направлены материалы, по которым перед Спорткомитетом СССР будет поставлен вопрос о единой аттестации тренеров и изучении личности поступающих в секции. Пока такое решение в центре не принято, мы должны обойтись своей властью.

— Я согласен с товарищем капитаном, — сказал Серебренников.

— Дельное предложение, вреда от него не будет, только польза, — поддержал Окладов.

— Голосуем.

Пятью голосами против четырех прошло предложение Крылова.

— Я могу разработать специальную анкету для изучения личности кандидатов, — неожиданно вызвался Габаев.

Колпакова такая активность удивила, но Колодин принял ее как должное — он верил в заинтересованность и инициативность членов федерации, не делая исключения даже для такого разгильдяя, как Гришка.

Плотной гурьбой они вывалились из ДФК. Приятно ныли мышцы расслабленного тела, как всегда после тренировки, хотелось пить, и Колпаков мечтательно думал о горячем чае с медом — эту роскошь он позволял себе редко, довольствуясь кипяченой водой. Но сегодня обязательно позволит.

Вечер был теплым, дурманяще пахла сирень, из парка тянуло свежестью. Поток прохожих поредел — город успокаивался, готовясь ко сну. Колпаков почувствовал пристальный взгляд и резко обернулся.

На пестрой скамейке под фонарем, оперев руки на потертые костыли, сидел седой парень и рассматривал его в упор. Падающий сверху призрачный свет мертвенно высвечивал лоб, заострял нос, обтягивал скулы, оставляя в тени глазные впадины и подбородок. Посмертная маска, а не лицо!

— Одуванчик ходит сюда как на работу, — сообщил Габаев. — Чего ему надо, как думаешь?

— Ходит и ходит, его дело.

Но в глубине души шевельнулось пока неосознанное беспокойство, которое усилилось, когда инвалид пошел следом.

Передвигался он на удивление быстро — тонкое тело моталось между костылей будто на качелях, в такт развевалась волна белых волос. Точно — одуванчик. Дунь — осыплется. Почему же он вызывает тревогу?

Гришка свернул в переулок, костыли продолжали стучать за спиной.

Колпаков ускорил шаг, пересек улицу, оглянулся раз, другой, сдерживая желание побежать. В чем дело, черт побери? Проще всего остановиться и вытряхнуть из преследователя, чего он хочет. Нет, не проще. Как раз этого Колпаков, оказывается, сделать не мог.

Поравнявшись с остановкой, Колпаков прыгнул в отходящий троллейбус и приник к заднему окну. Инвалид остановился и смотрел вслед, когда их взгляды встретились, он криво улыбнулся. Презрительной улыбкой превосходства.

Колпаков метался во сне, стонал, разбудив мать, а потом вообще не смог заснуть, в голову лезли тревожные мысли. Утром он с трудом заставил себя выполнить обычную программу, с работы позвонил Крылову и попросил о встрече.

— Вот, вызывают в суд. — Он протянул капитану повестку. — Сколько времени прошло, я уж и забыл.