Когда Нина приняла приглашение и согласилась на полчаса заглянуть к Геннадию Ивановичу домой, настроение его стало еще более приподнятым. Они доели десерт, выпив еще по бокалу шампанского. Нина почувствовала себя совершенно раскованно. Ей понравилось это состояние легкого опьянения. Оно каким-то невообразимым образом делало существующие проблемы менее острыми, отодвигало их, размывало. Нина не отказалась от последнего тоста «за приятное знакомство» и, лукаво поглядывая на Геннадия Ивановича, поднялась вместе с ним из-за стола. Взяв его под руку, она с гордо поднятой головой шла через небольшой зал. Она заметила, что их провожали заинтересованные взгляды. Нина не стала задумываться, кому они предназначались. То ли завидовали ее расцветающей красоте и молодости, то ли вальяжности и нескрываемой уверенности ее спутника.

Поймав такси, он всю дорогу рассказывал о том, как в студенческие годы учил иностранные языки. За это его называли полиглотом, что очень льстило его самолюбию. Потом он вдруг посмотрел на часы и чуть настороженно поинтересовался, когда она обычно возвращается домой.

– Я уже не ребенок, – тряхнув головой, заявила Нина. Шампанское сделало ее решительной, забывшей о некоторых ограничениях, о которых говорили мама и тетя Саша. Все их предостережения казались ей наивной, никому не нужной перестраховкой. Сами настращают, а потом избавляйся от комплексов как хочешь. Нина кокетливо прищурила глаза и, глядя на Геннадия Ивановича, взмахнула длинными ресницами. – Сейчас только десять вечера. Через полчаса будет половина одиннадцатого – детское время. Я ведь к вам на полчасика…

Геннадий Иванович снова раскатисто засмеялся, ненароком прижимая Нину к себе. Она не нашла в этом движении ничего предосудительного, только улыбнувшись в ответ. Ее новый знакомый нравился ей тем, что вел себя не так, как это делали взрослые мужчины. Он не смотрел на нее свысока, не читал нотаций, не пытался во всем навязывать свое мнение. И это было совсем не похоже на то, как она проводила время со сверстниками – ей было с ними не так интересно, даже с Володькой при всей его неутомимой фантазии. Воспоминание о Панине на мгновение лишило вечер романтического ореола. Словно жизнь разделилась на две части. В одной детство, школа, Володька и его безрадостное будущее; в другой – самостоятельность, раскованность, работа, мужчины, любовь. Нина почувствовала готовность забыть о первой ради благополучия во второй.

Но первые шаги во взрослую жизнь оказались слишком стремительными. Геннадий Иванович помог Нине переступить черту, за которой начинается другой отсчет времени. Этот вечер начался для обоих в стенах уютного кафе, а закончился на просторной постели в спальне Геннадия Ивановича. Все произошло настолько быстро, что Нина опомнилась только на следующее утро, открыв глаза и увидев рядом с собой спящего мужчину.

– Доброе утро, – переворачиваясь на другой бок, сонно произнес Геннадий Иванович.

– Который час? – спросила Нина, с ужасом понимая, что тетя Саша наверняка с ума сходит.

– Часы напротив тебя, девочка, – глядя на нее опухшими глазами, ответил Геннадий Иванович. Он с хрустом потянулся и быстро встал с кровати. Нина широко открыла глаза – он был совершенно голый. Перехватив ее взгляд, он удивленно поднял брови. – Что тебя так смущает?

– Ничего, – прошептала Нина, понимая, что и она лежит под одеялом обнаженная.

– Кофе будешь? – он подошел к журнальному столику, взял открытую бутылку шампанского и налил в бокал. Потом вопросительно посмотрел на Нину, поднимая второй бокал. – Может, начнем с шампанского?

– Нет, не хочу.

– Мое дело предложить. Ты что так уставилась на меня?

– А мы уже перешли на «ты»?

– Мы даже успели переспать, дорогая. Я – твой первый мужчина, проводник в страну наслаждений. Ты вообще что-нибудь помнишь или придуриваешься, чтобы выглядеть обманутой провинциалкой? Меня зовут Гена, вспоминаешь?

Нина закрыла глаза, потрясла головой и снова открыла: перед ней лицом к лицу стоял мужчина, бесстыдно улыбаясь. Взгляд Нины словно магнитом притягивало к его телу. Едва обозначенные мускулы, упругая кожа, практически лишенная волосяного покрова. Сейчас при ярком свете он казался чуть старше, чем Нина представляла.

– Так ты будешь кофе? – повторил он свой вопрос, присаживаясь на край кровати рядом с Ниной. – Все было так прекрасно, что с тобой?

– Это было? – переспросила Нина, понимая, что задает самый глупый вопрос из всех возможных. Голубые глаза Геннадия Ивановича блеснули неприятным холодком. – Я же говорила, что не пью…

– Ты хочешь сказать, что все произошло из-за шампанского? – проведя пальцем по щеке Нины, он взял ее за подбородок. – Нет, милая. Я за километры шлюху чую. Сам – кобель еще тот, не буду скрывать, так как мы стали близки. У меня не бывает секретов от любимых женщин. А ты – самая лучшая из всех, кого мне доводилось заполучить.

– Значит, значит, не будет никакой школы стюардесс? Никакого просмотра, ничего не будет, да? – голос Нины сорвался.

– Ты начинаешь меня разочаровывать, – поднявшись, ответил Геннадий Иванович.

– Значит, никаких полетов. Вы меня обманули…

– Неправда. Ты летала этой ночью раза три, – усмехнулся Геннадий Иванович, надевая халат, и добавил: – от оргазма. Ни с чем не сравнимое чувство полета, верно?

Нина молчала, натянув одеяло до подбородка. Она чувствовала, что дрожит и не может с этим справиться. Ей хотелось плакать, но показывать свою слабость было бы еще более унизительно. Ситуацию хуже представить трудно. Нина закусила губу: «Идиотка, какая же я идиотка!»

– Ладно. Все в порядке. Я иду в душ, потом на кухню, и ванна окажется в твоем распоряжении. Там же найдешь халат для себя. Не смотри на меня волком. Ты еще будешь вспоминать меня с благодарностью. В конце концов, я не делал ничего против твоей воли, – уже из коридора он крикнул: – Свататься к родителям не поеду, не жди, поскольку жениться не собираюсь. Но предлагаю продолжить знакомство. Переезжай ко мне. Ты ведь наверняка снимаешь квартиру, а она дорого стоит. На актерской карьере можешь поставить крест. Домой тоже возвращаться нет желания, да? Я предлагаю тебе райскую жизнь, только срок ее не оговариваю. Подумай, девочка.

Из ванны раздался шум душа, а Нина, вскочив, решила быстро одеться и убежать. Он никогда не найдет ее, потому что не будет знать, где искать! Лихорадочно соображая, она оглядела комнату: на журнальном столике открытая бутылка шампанского, коробка конфет, ваза с фруктами. Ее вещи лежали на кресле и на полу рядом с ним. Нина прижала ладони к пылающему лицу. Не чувство стыда жгло ее изнутри, а сознание, что ее так ловко провели. Негодование, разраставшееся внутри, могло разорвать на части – Нина стиснула зубы. Она представила, какими глазами будет смотреть на нее тетя Саша, и мгновенно осела на пол на ослабевших ногах. Волосы рассыпались по плечам, скользнули по спине, замерли, как и их хозяйка.

– Ванна свободна, – послышался голос Геннадия Ивановича и удаляющиеся шаги. До Нины донеслась негромко включенная на кухне музыка.