– Рон! Карту острова!

Лейтенант услужливо протянул ему пергаментный свиток с начертанными на нём контурами береговых линий острова и рельефом. Там же были обозначены промеры глубин, линии обороны и прочие стратегически важные сведения.

Педро, обладавший крутым нравом и склонный, подобно знаменитым властителям Восхода, карать приносящих дурные вести гонцов смертью, в очередной раз обрадовался, что сумел побороть свой вспыльчивый характер.

– Здесь и здесь! – Лейтенант дважды ткнул пальцем в карту, обозначая местоположение вражеских кораблей. – Они прочно запирают бухту, не попадая при этом в сектора обстрела наших береговых батарей.

– Пойдём посмотрим!

Адмирал поправил рукояти заткнутых за пояс пистолетов и решительно отправился в сторону выхода из внутренней бухты.

Путь предстоял долгий и нелёгкий.

Остров Фортуна, именно им, Педро Эстебаном, так и прозванный после того самого сражения с двумя фрегатами менее удачливых конкурентов по корсарскому ремеслу, в плане походил на подкову с крайне извилистым проходом. Все остальные стороны этой «подковы» представляли собой высокие обрывистые берега, чрезвычайно затруднительные для любого штурма. Чем, собственно, остров этот капитану Педро и приглянулся. Выдворив с него конкурентов, он начал осваивать территорию, расширив уже построенный бывшими соперниками док, заодно добавив к имеющимся строениям «дворец», отличавшийся от прочих островных деревянных зданий наличием каменных стен и двумя этажами.

Покинув территорию «дворца», адмирал с лейтенантом по тропе, протоптанной сотнями джентльменов удачи, что до них ходили здесь в дозор, проследовали к внешней оконечности островка. Добравшись до скалы, возвышающейся над устьем пролива, где был оборудован наблюдательный пункт, они впились взглядами в открывшуюся картину.

В бледном свете взошедшего ущербного месяца вражеские корабли, находившиеся на некотором удалении от входа в бухту, лежали на неподвижной глади Атлантики как на ладони.

– Да, при такой позиции они надёжно запирают нас в бухте, – словно продолжая давешний спор, произнёс Педро Эстебан Римейрос, положа обе руки на рукояти пистолетов, заткнутых за пояс крест-накрест. – Что же делать?

– Атаковать? – подал голос Рон Адер. – Сумасшедшая атака…

– Вот именно, сумасшедшая! – перебил его адмирал. – При наших теперешних силах такая атака будет стоить нам жизни. А уж если к ним действительно подоспеет подкрепление…

– Господин капитан! – раздалось из темноты.

Педро вздрогнул. Он инстинктивно выдернул из-за пояса один из пистолетов и направил его в ту сторону, откуда донёсся переполошивший его звук. Щёлкнул взведённый пистольный замок.

– Не стоит реагировать так агрессивно, – спокойно посоветовал голос из темноты. – Мы же, в конце концов, в одной лодке.

– Кто это там?! – Римейрос не опустил пистолет, наоборот, выхватил второй. – Покажись!

– Покажись! – прикрикнул и Адер, хватаясь за рукоять висевшей на богатой перевязи галлской шпаги.

– Я-то покажусь, – не стал противиться голос. – Только и вы не палите почём зря!

– Хорошо! – после секундного размышления решил адмирал. – Выходи, поговорим.

– Адмирал, вы должны меня помнить, – выходя в круг зыбкого света, произнёс крупный седовласый мужчина с длинными, стянутыми на затылке волосами. – Я один из тех, кого ваш «Делгвелло» подобрал два месяца назад в море у Арканарской гряды. Помните?

– Помню! Трое на обломке мачты… Ты из этих?

– Совершенно верно. – Голос мужчины не дрогнул ни на мгновенье. – Я Айван Раусман, главный канонир третьей палубы фрегата «Маллефикус Викктори», в неравной схватке потопленного твоим собратом по ремеслу Даглусом Кенкейдом – Сивым Носом…

– Как же, как же. Помню! – охотно согласился Педро. Он, обладающий феноменальной памятью, не забыл, как два месяца тому назад «Делгвелло» подобрал в море троицу измождённых людей, из последних сил цеплявшихся за обломок грот-мачты. Старший из троих, умерший от ран, как ни колдовал над ним пиратский лекарь, был боцманом на «Маллефикус Викктори». – С тобой были ещё двое. Старик, умерший от ран через два дня после того, как мы вас нашли, и юнец, отличившийся, как я слышал, при взятии «Миракле».

– Твоя память выше всяких похвал, – польстил ему седовласый собеседник. – Так вот, у меня есть предложение.

– Какое ещё предложение? Какое у ТЕБЯ может быть предложение?

Смерив его уничижающим взглядом, Педро Эстебан Римейрос постарался придать своему голосу максимально гневные и презрительные ноты.

– Стратег выискался! Не морочь мне голову всякими глупостями!

– Ну, если возможность одержать победу и удержать за собой остров для тебя всего лишь глупости… Извини, что отнял твоё драгоценное время, адмирал.

Собеседник мгновенно скрылся в темноте.

– СТОЯТЬ!!! – едва до него дошёл смысл речи канонира, завизжал Педро непростительно тонким голоском. – Держите его! Хватайте!

Все пираты, до которых донёсся его призыв, бросились исполнять приказ, но…

Из неохваченного светом факела пространства выметнулась тень, принявшаяся крушить всех вокруг.

Почувствовав захват стальной крепости на своём затылке и холод остро отточенного клинка у горла, адмирал едва прохрипел приказ остановиться.

Совершенно спокойно, как говорят о будничных вещах, типа «рассвело», «похолодало», «дождь пошёл», канонир уверил капитана в том, что не стоит проявлять излишней агрессии.

– Мы же с вами союзники. Послушайте меня! У меня есть план, как нам выпутаться из сложившейся ситуации.

– И как же?

Человек, ещё мгновение назад прижимавший к его горлу лезвие кинжала, молниеносно оказался в поле зрения. Педро Эстебан Римейрос потер овеянное холодом чужого клинка горло: правду говоря, он слегка струхнул, хотя до конца и не поверил, что его могут прирезать на глазах у всех. Тот, кто его едва не убил, стоял на удивление спокойно, если учитывать обстоятельства их беседы. Он потеребил пальцем кончик носа и неожиданно широко улыбнулся. Это притом, что на крик адмирала сбежалось дюжины три пиратов, готовых ради своего предводителя на всё! Несостоявшемуся убийце на вид было лет сорок пять, суровое волевое лицо пересекал длинный белый шрам.

Тут же в круг света вышел третий спасённый член экипажа «Маллефикус Викктори» – улыбчивый парень лет двадцати с небольшим. Высокий, широкоплечий, с превосходно развитой мускулатурой и уверенным взглядом серо-стальных глаз со странным именем Алекс Йей. Чем-то он напоминал Педро однажды виденного им диковинного пятнистого зверя «ягуара». Молодой Алекс Йей, как и тот зверь, был полон энергии разрушения. И энергия эта, так хорошо знакомая Педро, светилась сейчас в его глазах, хотя на губах играла улыбка.