В Гарварде пестуется элита Соединенных Штатов, а положение, как известно, обязывает. В высшей школе бизнеса учат американской системе ценностей. Карьеру и реализм, переходящий в цинизм, ставят выше культуры, человечности и добрых чувств. Последнее лучше вообще не иметь. Будущий менеджер должен быть аналитиком, бесстрастным и жестким. Питомцы Гарварда превыше всего ставят деньги и карьеру. Этим идолам нередко в жертву приносят все то, чем живут простые смертные и что им дорого на этой земле, — любовь, жену, детей, родственные связи и даже собственное «я». Если верно, что «за гордое счастье мыслить надо платить тоской и разочарованием», то верно и то, что на алтарь честолюбивого счастья преуспеть надо положить человечное в человеке.

Бизнес жесток и требует всего человека, и дело не в том, что бизнесмены генетически запрограммированы на удушение ближнего своего, а в том, что система конкуренции отбирает их и вынуждает к жестокости. Или ты, или тебя, третьего не дано. И будущую элиту готовят к схваткам, в которых им придется в полной мере продемонстрировать и ум, и хитрость, и щедрость, и алчность, и любезность, и коварство, и стоицизм, и жестокость, нередко граничащую с соучастием в убийстве. Неудивительно, что жестокость проявляют и по отношению к самим питомцам муз бизнеса. Кто не выдерживает многолетних жестоких изнуряющих гонок, вынужден сойти с дистанции, даже если он вышел на финишную прямую. А это совсем не просто, особенно если за тобой нет отцовских миллионов. Исключение из Гарварда для многих — крушение всех надежд и жизненная катастрофа. В самом деле, видеть себя среди избранных, почувствовать вкус власти, пропитаться ядом честолюбия, испытать счастье быть богатым… и вдруг из разряда будущих вершителей судеб перейти в разряд неудачников. Что может быть хуже! Воистину, «горе побежденным». Непродолжительное парение на фоне небоскреба, и все в прошлом. В стенах Гарварда нередки случаи самоубийств, не говоря о нервных срывах и тяжелых заболеваниях.

Но тем, кто заканчивает Гарвард успешно, открываются блестящие перспективы. В зависимости от ранга менеджера и от объемов оборота корпорации, а также состояния дел, выслуги и т. д. доходы менеджеров сильно варьируются. Так, при обороте более 2 млрд долл. в год зарплата высших менеджеров достигает 400 тыс. долл. Ведущие транснациональные корпорации выплачивают в год 1 млн долл. и более. Для сравнения можно сказать, что в начале 80-х годов профессор Гарварда получал порядка 50 тыс. долл. в год, сенаторы-конгрессмены и верховные судьи — от 60 до 80 тыс. долл. Во всем капиталистическом мире спрос на хороших менеджеров превышает предложение. Потому понятен тот ажиотаж, который практически никогда не прекращается среди питомцев частных привилегированных школ и одаренных абитуриентов.

«Управлять Соединенными Штатами — все равно, что управлять “Дженерал моторс”», — утверждают в стране. Питомцы Гарварда готовятся взять бразды правления и тем, и другим, ибо в конечном счете кто правит бизнесом — правит Америкой. Так или приблизительно так функционируют все школы бизнеса. Если учесть, что и менеджеров, и шпионов отбирают из элитарных вузов, то ясно, что будущих капитанов индустрии и финансовых воротил учат ценить информацию.

…В конце 50-х годов Поль встретил своего старого школьного друга, разговорились. «Кстати, Поль, — спохватился соученик, — где ты сейчас работаешь?!» Поль не нашелся, что ответить, ибо Поль Гетти был мультимиллионером. В 60-х годах его состояние оценивалось в 1,2 млрд долл. и он считался одним из самых богатых людей капиталистического мира.

Самый богатый человек любил говорить, что «информация — мать интуиции». Очевидно, этот делец имел серьезные основания для таких резюме. Папаша Гетти удачными спекуляциями нажил 15 млн долл. и оставался заурядным миллионером с богатым выбором невест и с большим опытом бракоразводных афер. Отец осуществлял эти операции в темпе: одна жена в три года. Однако отец не забывал о деле, к которому относил и воспитание сына. Он послал Поля в Калифорнийский университет, где тот успешно изучал геологию, а затем уехал в Англию, чтобы получить в Оксфорде навыки и диплом экономиста. По возвращении Поль приобрел участок земли за 500 долларов, взятых у отца взаймы. Участок оказался нефтеносным. Если учесть, что шел 1914 год и нефть была в высокой цене, неудивительно, что через пару месяцев за продажу участка Поль выручил 40 тыс. долл. Успех окрылил. Разведав новые участки на нефтеносность, он приобретал их, чтобы тут же перепродавать втридорога. За два года он сколотил 2 млн долл., но тут ударился в дикий загул. Гнев отца не знал границ. Он грозился проклясть сына и лишить его наследства. Последнее подействовало. Блудный сын вернулся на стезю бизнеса и вновь стал заниматься нефтью. В 1930 г. отец умер, завещав сыну только 0,5 млн, а остальное оставил его матери. Видимо, и на смертном одре не мог забыть загулы сына. Первым делом единственный сын начинает войну с родной матерью из-за отцовского наследия и выигрывает его.

Удачные спекуляции, а также добыча и переработка нефти сделали Поля миллионером средней руки. Но ему не давало покоя настоящее богатство. Честолюбие, отшлифованное в университетах, страдало. Просматривая газету, Гетти прочел на первый взгляд совершенно рутинную заметку о том, что некий Дэйвис заключил договор-концессию на разведку нефти в далеком от Лос-Анджелеса Кувейте.

Гетти хорошо был информирован о своем злейшем конкуренте Ральфе Дэйвисе, который, поднакопив денег и опыта в «Стандарт ойл оф Калифорния», открыл собственное дело. Хитрый, пронырливый и предусмотрительный Ральф не мог очертя голову заплатить кувейтскому шейху более 7 млн долл. только в виде задатка. В то же время специалисты уверяли, что никакой нефти в этой зоне нет. Гетти задумался. Трудностей было не счесть. Есть или нет нефти — по значимости для Гетти не уступало гамлетовскому «быть или не быть». В сущности, и там, и тут вопрос подразумевал: «жить или умереть».

В таком важном деле только интуиция, основанная на достоверной информации, могла дать правильный ответ. Гетти расширил до международных масштабов агентурную сеть, которая всерьез приступила к экономическому шпионажу. Прогнозы специалистов, купленные за большие деньги, отчеты поисковых партий, приобретенные не самыми праведными путями, карты нефтеносных районов, похищенные многочисленными агентами Поля Гетти, конфиденциальные сведения о характере, слабостях и сильных сторонах окружающих короля Сауда, проживающего в самом роскошном дворце Вселенной, сказочное великолепие которого соперничало с современным комфортом, — все имело значение.

Гетти выявлял нефтеносность района, возможные расходы и финансовое положение короля Сауда.

О богатствах Сауда ходили легенды, и он всем своим поведением подтверждал это. Установив, что денег не хватает и фантастически богатому Сауду, Гетти предложил ему с соответствующим подобострастием, клятвами в верности и преданности делу мусульман 10,5 млн задатка наличными. Более того, Гетти обязался в продолжение концессии независимо, найдут нефть или нет, вносить в королевскую казну 1 млн долл. ежегодно. Король, видимо, не очень верил в нефтеносность безжизненной пустыни, где никто ничего найти не мог уже много столетий. Королю оставалось только удивляться безумию миллионера, не знающего, куда деть деньги.