— У вас цепкая хватка, Арчер. Это ваше имя, не так ли?

— Меня зовут Неизвестный Поклонник, — отрекомендовался я. — Вот уж не думал, что у меня столь фантастическая власть над женщинами.

— Неужели не думали? Я же сразу поняла, когда увидела вас, что вы посланы мне судьбой... Ну, а потом я услышала, как мой муж приказал им привезти вас сюда. Я пришла тоже. Что еще надо сделать?

Я посмотрел на лежащего у моих ног мужчину. Сюрприз: его накладные волосы съехали на сторону, и прямая белая полоса протянулась от одного уха до другого. Вид был забавный, и я засмеялся.

Она подумала, что я смеюсь над ней.

— Не смейте надо мной смеяться, — гневно воскликнула она. — Иначе я убью вас!

— У вас ничего не выйдет, если держать пистолет подобным образом. Повредите собственную руку да продырявите крышу... Теперь положите его наземь, поцелуйте на прощание своего приятеля, Высокого и Красивого, и я отвезу вас домой. А, миссис Килборн?.. Конечно, я еще должен поблагодарить вас, не так ли, Мэвис?

— Вы сделаете то, что я скажу!

— Я сделаю то, что посчитаю нужным сделать. У вас не хватило мужества взяться за Рико в одиночку, а я — задачка посложнее, чем Рико, уверяю вас. Она опустила пистолет в карман и скрестила на груди руки в белых шелковых перчатках.

— Вы правы. Мне в самом деле нужна ваша помощь. Но как вы об этом узнали?

— Вы бы не стали ввязываться в такие дела ради забавы. Развяжите мне руки, пожалуйста.

Она сняла перчатки. Осторожно раскрутила стальную проволоку на моих запястьях. Рико в это время перевернулся на бок, из горла его вырвался дребезжащий свист.

— Что с ним делать? — спросила она.

— А что вы хотите с ним делать? Спасти или бросить на произвол судьбы?

Улыбка тронула ее губы.

— Конечно, спасти.

— Дайте-ка мне проволоку.

Мои руки онемели, острые иголки пронзали пальцы, но кровь снова начала циркулировать, и они заработали. Я перевернул длинного Рико на спину, соединил и приподнял его ноги в коленях, под колени просунул плохо гнущиеся руки, и завязал их там той же проволокой, тоже в запястьях; в этом неудобном положении самостоятельно никто не сумеет встать. Потом я перетянул скрюченное тело через порог, втащил, держа за плечи, в комнату. — Здесь есть туалет. — Миссис Мэвис затворила выходную дверь и включила электричество.

— Это безопасное место? — спросил я ее.

— Он сам жил здесь.

— Видно, вам хорошо известен притон.

Она приложила палец к губам и кивнула на лежащего на полу мужчину. Открытые глаза Рико яростно — белки налились кровью — смотрели на женщину. Его парик слетел на пол, почти полностью обнажив блестящий череп. Маленький черный зверек... И голос, сквозь лиловые губы, звучал подстать — тонко, не страшно.

— Я сделаю все возможное, леди, чтобы доставить вам очень большие неприятности.

— Пока у тебя своих хватает, — отмахнулась она и, обращаясь ко мне, попросила:

— Втащите Высокого и Красивого в туалет, хорошо?

Я затащил его в уборную, до шеи накрыл заляпанным дождевым плащом, положил под голову пару грязных галош:

— Только попробуй издать звук — и я закрою дверь на задвижку.

Он не стал спорить. Затих.

Я захлопнул дверь в уборную, огляделся. Так, значит старый дом переделали под офис. Паркетный пол покрыт каучуковой циновкой. Стены поверх обоев выкрашены в серый цвет. Резная лестница в дальнем конце холла похожа на позвоночник вымершего ящера. Слева от меня — дверь из матового стекла, на ней приклеена табличка, аккуратными буквами выведено: "Генри Марэт, лаборатория электроники и пластика".

Женщина нагнулась над замочной скважиной, подбирая один за другим ключи из связки (уж не знаю, откуда она их достала). Замок со щелчком открылся. Она переступила порог лаборатории, где-то отыскала стенной выключатель. Замигал флуоресцентный свет. Я проследовал за ней в этот небольшой кабинет с металлическим, в том числе и хромовым, оборудованием. Голый стол, несколько стульев, весь пол в каких-то металлических опилках, маленький сейф с ложным кодовым замком, который открывался простым ключом. На стенке в рамочке некое свидетельство (никогда не слышал о таком учебном заведении) сообщало, что Генри Марэту присуждена степень магистра в области электронной техники.

Миссис Килборн опустилась на колени перед сейфом. После нескольких неудачных попыток открыть его разными ключами она оглянулась на меня. В жестком свете лицо выглядело бескровным, почти таким же белым, как ее накидка.

— Не могу, руки дрожат. Вы не откроете?

— Это взлом. Терпеть не могу совершать два взлома за одну ночь.

Она поднялась с колен, подошла ко мне, протягивая ключи.

— Пожалуйста, помогите. Там лежит... одна моя вещь. Я должна... взять ее обратно... я готова... заплатить, чем угодно...

— Я же не Рико. Но я предпочитаю знать, что делаю... Что там внутри?

— Моя жизнь, — ответила она.

— Ну что за спектакль, Мэвис!

— Нет, это правда.

— О чем мы говорим?

— О пленке, на которой я... снята, — с усилием выдавила она из себя.

— Я никогда не давала на это согласия. Снимки сделали без моего ведома.

— Шантаж?

— Намного хуже... Я даже не могу убить себя, Арчер.

В ту минуту она была ни жива ни мертва. И готова на все ради самоспасения. Одной рукой я взял ключи, другой похлопал ее по плечу, желая приободрить.

— Зачем думать о смерти, девочка? Надо жить, у тебя все есть для жизни.

— Нет, ничего нет, — сказала она.

Подобрать ключ к сейфу оказалось нетрудно. Подошел сделанный из меди, длинный и плоский. Я повернул его в замочной скважине, находившейся под кодовым замком, нажал хромовую ручку и, потянув на себя, открыл тяжелую дверцу. Бросилась в глаза пара ящиков, заполненных счетами, накладными, старыми письмами.

— Что надо искать?

— Катушку с пленкой. Думаю, она вон в той коробке.

На самом верху в сейфе лежала плоская алюминиевая коробка — в таких когда-то помещали шестнадцатимиллиметровые фильмопленки. Я отодрал ленту, что скрепляла верх и низ коробки, снял верхнюю крышку. Пленка была, видно, длиной в несколько сот футов, но, чуть отвернув ее конец, я успел поглядеть последний кадр на просвет: Мэвис лежала на спине под сияющим солнцем, обнаженная, лишь бедра были прикрыты полотенцем.

— Не смейте! — Она вырвала фильм у меня из рук, прижала катушку к себе.

— Не надо так волноваться, Мэвис, — сказал я. — Мне приходилось видеть такое...