запястья, потянула их к изголовью, где еще болтались остатки веревок.

Тщательно, как ей казалось, меня зафиксировав, она выпрямилась, откинула волосы назад, уперлась ладонями в мой живот и начала ме-е-е-е-едленно опускаться на мучительно звенящий член. От стояка было аж больно. Я уверен, что и у нее было все натерто – судя по шипению и гримаскам.

Но обоюдная жажда была сильнее этих мелочей.

Час – это очень мало.

Когда хочется повторить все самое сладкое из испробованного вчера и попробовать кое-что забытое, а потом еще и позавтракать.

Впрочем, Арина с таким довольным видом слизывала с губ мою сперму, что можно было подумать – эту кошечку еще неделю можно не кормить.

– Так, – скомандовал я, без труда высвобождая запястья из затянутых веревок. – А сейчас мы идем в душ, причем вдвоем, чтобы быстрее. Но там – никакого секса!

– Не могу! – сказала Арина, глядя на меня честными глазами. – Ножки подгибаются.

Пришлось нести ее в душ на руках.

И нарушать собственный приказ – но не вылизать ее, такую по-утреннему сладкую, не было никаких сил.

К этому моменту как раз поспел курьер с нашим завтраком.

– Так про квартиру мне не приснилось? – удивленно спросила Арина, когда я выложил перед ней ключи, не прекращая жевать бутерброд.

– Нет, конечно. Слушай, это же удобно – тебе есть где жить, я спокоен, что тут в мое отсутствие никакие трубы не прорвет.

– А ты надолго улетаешь?

– Минимум на год.

– Понятно.

Я выматерился про себя, увидев промелькнувшую на ее лице тень печали.

Мои мысли уже были в далеких заботах о совсем другой квартире: профилактика бассейна, вызвать кого-нибудь прочистить стоки и потравить комаров в коллекторе, очистить солнечные панели после зимы и разогнать горлиц, свивших гнездо на террасе.

А у меня тут девочка, которую я «бросаю» после парочки горячих ночей.

– Ариш, иди сюда, – позвал я, когда она отвернулась к окну, безуспешно пытаясь скрыть капельки слез на ресницах. – Сюда, сюда, сюда, вот, на коленочки.

Она надела мою футболку и запах мужского парфюма, смешанный с ее собственным запахом взбудоражил все утомленные эмоциональные рецепторы, вызывая острое непривычное волнение в сердце.

Она отворачивалась от меня, но я все равно поймал ее губы и стер пальцами влагу со щек.

– Ариш, Ариш, Ариш… ну ты чего? Давай лучше посмотрим на это с другой стороны – теперь тебе открыт дивный новый мир большого секса. Уверен, я не последний мужчина в городе, который знает, где находится клитор.

– У тебя член… – всхлипнула она.

– Уверен, что у многих мужчин в этом городе есть член, – твердо сказал я. – Некоторые из них тоже знают, где клитор. И вообще… У тебя теперь квартира в центре – разрешаю устраивать оргии!

– Какой ты… – пробормотала она. – Для отношений я тебе не гожусь, а вот жить в квартире и водить сюда мужиков – ты мне почему-то доверяешь.

– Я тебе абсолютно доверяю. Просто это не моя трава – все это постоянство, отношения, привязанности. Я даже к одному месту не люблю быть привязан, не то что к человеку.

– Ага… Все вы так говорите, – кивнула она. – Брак ничего не значит, отношения это кабала… А потом раз – и женитесь на первой встречной!

– Арин, я же юрист. Я прекрасно знаю, что брак – значит очень многое. И все плюсы его именно для мужчины тоже знаю, – я погладил ее по спине, и она выгнулась как кошка. – Если бы я вообще собирался жениться, ты бы была той самой первой встречной.

– Нет, ну жениться слишком экстремально! – она обвила мою шею руками и мягко потерлась всем телом об меня. – Но мы могли бы… Ну не знаю…

– Кошечка моя, – я снова прикусил кончик ее ушка и услышал участившееся дыхание. – Ты не знаешь, кто я. Я не знаю, кто ты. У нас с тобой отлично получается только одно. Не самая мудреная вещь и не лучшая основа для отношений, согласна?

– Ну, возможно…

Но она все равно хмурилась, а уголки губ ползли вниз.

– С тобой очень тепло, – честно признался я. – Но вряд ли мы совместимы во всех остальных вопросах. В быту, во вкусах, в интересах…

– Ну все, все, хватит! – Фыркнула она. – Мне и так придется все сэкономленные на аренде деньги потратить на психотерапевта. Прекрасный мужчина отдает мне квартиру, трахает меня как заведенный, но считает, что я его недостойна.

– Потрать лучше на красивое белье и секс-игрушки, – предложил я. – Отрывайся, Арин. Найди себе мужчину, с которым тебе будет отлично не только в сексе.

Время поджимало совсем неприлично, и я успел только поцеловать ее как следует – ну, КАК СЛЕДУЕТ, так, как в аэропорту мы бы уже не смогли попрощаться, не рискуя попасть в полицию за непристойное поведение.

– Все, мне пора.

– Я тебя провожу.

Зря, конечно.

Уходя через зеленый коридор, я спиной чувствовал ее взгляд.

Но искренне надеялся, что следующий год она проведет веселее, чем пять предыдущих.

Уже из самолета написал ей последнее сообщение: «Будешь плакать – выпорю».

Когда вернусь.

Самолет пошел на взлет, и пришлось выключить телефон под строгим взглядом стюардессы.

Арина. 25

Такие квартиры, как у Глеба, я раньше видела только в сериалах. И была уверена, что только там они и существуют. Ну еще, в крайнем случае, в пафосных журналах в формате визуализации «логова московского холостяка».

В реальности таких холостяков не существовало.

Потому что не будет нормальный мужик заботиться о том, чтобы у него простыни по оттенку подходили к абажурам в спальне. Нормальный мужик не знает, что такое «модульная картина». И никогда в жизни не будет заметит, что пробка, затыкающая широкую раковину из белого мрамора, дополняет узор прожилок этого мрамора так, что кажется – она изготовлена из вырезанного кусочка.

Я вот заметила.

И долго не верила своим глазам.

Потом написала Глебу в мессенджер, спросила – он в курсе?

Он сказал: «Ну да, а что?»

А этот самый стабилизированный мох-зомби?

Закрывающий целую стену строгого кабинета с гигантским письменным столом у окна.

Мох и целая коллекция причудливых суккулентов превращали его из места работы в место релакса. Рядом сзеленой стеной стояло массажное кресло, которое умело откидывать и качать тебя, словно в люльке. Где-то там же неподалеку пряталась колонка, которая в этот момент нашептывала тебе на ухо нежные мелодии.

Это было ненормально.

Обычный мужчина, воспитанный в нашем обществе, где поклоняются брутальной мужественности формата «носки в углу стоят» и «если знаешь несколько оттенков красного