Доминик прикоснулся к ее шее, и это заставило Мэг испуганно вскрикнуть.

– Я не принесу тебе вреда, – успокаивающе заговорил он. – Подобно моему соколу, ты слишком прекрасна и хрупка и в то же время отважна, чтобы я решился навредить тебе неосторожным движением. Закрой свои Глендруидовы глаза и просто отдайся ощущениям. Позволь мне прикасаться к тебе, пока ты не перестанешь бояться моей руки.

Доминик говорил и в то же время продолжал свои ласки, которые одновременно успокаивали и смущали Мэг.

Глаза ее медленно закрылись, что лишало ее возможности рассматривать проницательным женским взглядом мужскую душу. В течение долгого времени слышно было только потрескивание горящих дров в камине и слабое дыхание Мэг. Никогда прежде она не испытывала таких ощущений, какие вызывали в ней ласки Доминика.

– Это – как солнечный свет, – наконец прошептала Мэг, вспоминая тепло солнечных лучей.

– Что «это»?

– Твои прикосновения.

Доминик улыбнулся, и его улыбка была далеко не такой нежной, как его пальцы, но глаза Мэг были закрыты, и она не смогла уловить разницу.

– Этому есть только одно объяснение, – сказал он. – Твоя кожа такая же нежная, как лепесток самой прекрасной розы, которую я когда-либо видел. Ее нельзя трогать по-другому.

Улыбка заиграла на губах Мэг. Пальцы Доминика заскользили вниз от ямочки на шее до сверкающего ожерелья, лежавшего на груди. Мэг порывисто вздохнула.

– Тихо, мой соколенок, – промолвил Доминик низким голосом. – Скоро ты доверишь себя моим рукам.

– Даже твоей силы оказалось бы недостаточно, если бы я обрушила весь свой вес на твое запястье.

Доминик засмеялся и приподнял Мэг одной рукой. Она с удивлением открыла глаза.

– Могу я попросить тебя закрыть глаза? – мягко произнес Доминик. – Закрой глаза и почувствуй себя, как только что пойманный сокол.

Доминик провел пальцами по векам Мэг, закрывая ее глаза.

Неожиданные ощущения заставили Мэг затаить дыхание. Когда она пришла в себя, Доминик сидел в кресле, принадлежавшем когда-то дедушке лорда Джона, а она оказалась на коленях у мужа, и ноги ее были перекинуты через ручку кресла. Она упрямо зашевелилась, только для того, чтобы руки мужа ее удержали.

– Ты – пойманный сокол, ты помнишь? – спросил он. – Вот так мы и будем изучать друг друга.

Постепенно напряжение Мэг исчезало. Доминик распустил ее волосы, и они заструились каскадом.

Мэг издала неопределенный звук, робкий смешок или трепетный вздох, или то и другое вместе. Тихая близость и неожиданные ласки удивили ее. За те минуты, которые Доминик провел в ее комнате, он доставил ей больше удовольствия, чем она ожидала от всей брачной жизни.

Однако Мэг обнаружила, что хочет большего. Так же как когда-то она испытывала страдания от его безжалостной сдержанности, так теперь она ощущала внутри себя кипение и какой-то голодный огонь. Она никогда и не подозревала, что такие чувства могут бушевать внутри нее. Словно смотришься в зеркало и видишь незнакомца, пугающего и притягивающего одновременно.

Не сознавая того, Мэг зарылась поглубже в объятия Доминика. Податливость ее тела наполняла Доминика холодной радостью и горячей неутоленной жаждой. Он волновался, трепетал и возбуждался все больше с каждой секундой.

Мэг улыбалась, как будто бы с закрытыми глазами могла видеть, как пробуждаются его чувства.

– Ты подглядываешь? – проговорил Доминик хрипло.

– Нет, но очень хотела бы.

«Помедленнее, – предупреждал он себя. – Я не могу взять ее, пока у меня нет доказательств, и не имеет значения, что она упорно отрицает свое сожительство с моим врагом».

Но было бы действительно приятно лежать обнаженным рядом с ней и чувствовать ее прикосновения.

Мысли о белых, тонких руках Мэг, которые гладят его, заставили его почти застонать.

– Ты смеешься? – поинтересовалась она.

– Нет. Смеялся бы я над диким соколом, парящим в небесах?

Восторг, который прозвучал в голосе Доминика, очаровал Мэг. Она улыбнулась и прислонилась к его груди. Тепло его тела заворожило ее. Не зная, почему она это делает, Мэг подчинилась человеку, который расчетливо околдовал ее своей нежностью и очаровал своим восхищением.

– Ты как-то по-особенному похож на солнце, – промурлыкала Мэг.

Доминик смотрел на длинные золотистые ресницы Мэг, ее кремовую кожу и приоткрытые губы. Девочка оказалась полна зрелой чувственности, и это было так же неожиданно, как неистовый голод, который она вызывала в нем самом. Желание росло в нем и угрожало опрокинуть все его холодные расчеты и умные планы.

Доминик безжалостно, но безуспешно боролся со своей страстью.

– Ну, и чем же я похож на солнце? – спросил он после того, как смог овладеть своим голосом.

– Теплом, мой господин. Ты похож на огонь.

– Я обжигаю тебя?

– Это не больно. Ты согреваешь меня, как солнечные лучи после долгой зимы согревают землю.

– Тогда прижмись ко мне сильнее, соколенок. Прислони головку к моей груди. Изучи меня, мою кожу и запахи.

После некоторого колебания, под мягким давлением его руки Мэг нагнула голову. В молчании она потерлась щекой о его грудь. Ткань не могла скрыть рельефа его мышц. Когда Мэг поняла это, в ней все затрепетало.

– Тебе холодно, – сказал Доминик, – позволь, я согрею тебя.

Бушующая в нем страсть сделала его голос низким, почти грубым. Он испугался, что это может отпугнуть Мэг. Он не хотел этого. Особенно сейчас, когда ее тело наконец расслабилось под ласками мужчины, от которого она ожидала только страдания.

Доминик прикоснулся губами к губам Мэг. Она открыла было глаза, но он тут же прикрыл их быстрыми поцелуями. Видеть она не могла, поэтому пришлось изучать его лицо губами.

– Какое приятное ощущение, – прошептал Доминик. – Как теплый дождь.

– Гвин говорит, что вода – стихия нашего рода. А меня называют дриадой, душой дерева. Род Глендруидов – древний род языческих жрецов.

У Мэг перехватило дыхание, когда Доминик стал поглаживать языком ее нижнюю губу. Но очень скоро он остановился, и остался лишь вкус его прикосновений. Тогда Мэг сама стала кончиком языка исследовать те места, к которым прикасались его язык и губы.

Доминик был изумлен. Он многого мог ожидать от своей жены, но не этого. Он признавал в ней волю и ум, но чувственной страсти, так не сочетающейся с ее сдержанностью, не предполагал, – Я обидел тебя? – поинтересовался он.

– Нет.

– Ты вздрогнула.

– Ты удивляешь меня, – просто сказала Мэг. – Я не знаю, чего ожидать от тебя дальше.

Улыбка Доминика выражала торжество противника, которого легко удивить, легко и победить.