— Между прочим, в Эденхэме есть гей-паб, — промолвил кто-то из полицейских. Кэти заметила, что это был Кенни, комедиант.

— Это правда?

— Правда. Мне мои информаторы сообщили. — Одни из сидевших сзади офицеров хихикнул. — Называется «Веселый Роджер». — Смешки стали громче. Кэти сощурила глаза и посмотрела на Кенни, задаваясь вопросом, уж не придумал ли он все это, чтобы лишний раз позубоскалить.

— Да хватит вам ржать. Есть такой паб, есть. Находится на Хай-стрит, в противоположной стороне от «Возрожденного сердца», в боковой аллее.

— Так это боковая аллея или задний проход, Кенни? — осведомился чей-то голос.

— Думаю, всем вам нужно срочно глотнуть свежего воздуха, — сказала Кэти. Потом они с Гордоном уселись за стол и стали разрабатывать план оперативных мероприятий.

Было уже начало седьмого, когда Кэти покинула клинику. Перед этим она отправила по факсу последние рапорты Белли, хотя и не была уверена, что в этот час на противоположном конце провода есть хоть один человек, который мог бы их принять. Возвращая ключи от «игровой комнаты» женщине, сидевшей за конторкой приемного отделения, Кэти видела, как потянулись на ужин в столовую пациенты, чей привычный распорядок дня наконец был восстановлен. Один из мужчин одарил ее скользящим взглядом и нахмурился, как если бы ее присутствие в этих стенах было ему в тягость и он хотел, чтобы она побыстрее ушла.

Дождь на улице прекратился, но дул пронизывающий ветер, придававший осенним запахам горький привкус недалекой уже зимы. Кэти заторопилась к машине, забралась в салон, включила двигатель, фары и отопление, после чего выехала с парковки. Свет фар ее автомобиля заметался по окружавшим поместье темным лугам, а потом переместился к реке и выхватил из темноты силуэт каменного моста. Добравшись до Эденхэма, она медленно покатила по Хай-стрит и в том месте, где эта улица делала поворот вправо, и впрямь увидела паб «Веселый Роджер».

Прежде это заведение именовалась «Плуг». Владелец, стремясь увеличить свой скромный доход, переоборудован его, превратив из захудалой деревенской пивной в тематический паб. По какой-то неведомой причине — никто уже не мог вспомнить, по какой, — владелец решил отделать интерьер паба в морском духе. Теперь заведение изнутри было обшито темными деревянными панелями с прорезанными в них окаймленными латунью фальшивыми иллюминаторами. На стенах висели светильники, имитировавшие красные и зеленые навигационные огни, морские лоции, заключенные в рамы, и закопченные рыбацкие сети. Вход в отгороженный от главного зала бар, именовавшийся ныне «Полуютом», защищали две пушки «под старину», о которые невнимательные посетители пребольно ушибали ноги. Кэти направилась в бар, привлеченная тем обстоятельством, что он в этот вечерний час пустовал.

— Что вам подать? — осведомился молодой симпатичный бармен, носивший белую рубашку без воротничка и черный фартук, повязанный на талии. Он смотрел на посетительницу со строгим выражением лица, вопросительно выгнув бровь. Кэти обычно пива не пила, но душная и во всех смыслах накаленная атмосфера клиники, где сильно топили, иссушила ее, вытянула из нее все соки.

— Маленькую кружку светлого, пожалуйста.

— «Стелла» вас устроит?

— Устроит. Кстати, не могли бы вы мне помочь? Дело в том, что я ищу одного человека…

— Разве не все мы его ищем, детка?

— Хм… Возможно… Скажите, вы видели здесь темноволосого иностранца под тридцать с таким же, как у вас, телосложением? У меня есть его фотография…

Наливая ей пиво, бармен через плечо бросил взгляд на снимок.

— Миляга. Ну и что он такого натворил? Подрался с кем-нибудь?

— Он жертва инцидента, и я пытаюсь найти его друзей. Его зовут Алекс, Алекс Петроу. Это имя вам что-нибудь говорит?

Бармен раздумчиво покачал головой.

— А почему, собственно, вы пришли со всем этим к нам?

— Он работал в Стенхоупской клинике, что находится выше по дороге. Вот я и подумала, что он мог сюда заходить, чтобы пропустить стаканчик.

Бармен пристально посмотрел на Кэти.

— Если хотите, я наведу о нем справки у наших постоянных клиентов. Можете оставить мне эту фотографию?

— Берите. На всякий случай я напишу на обороте свой номер телефона.

Кэти передала бармену снимок и присела на высокий стул в дальнем конце бара. На плетеной из соломки салфетке лежала вечерняя газета. Обозначенной в заголовках главной темой номера было убийство в пригородном поезде. До сих пор случай с Петроу не привлекал пристального внимания газетчиков, и Кэти это радовало. С другой стороны, возможно, настало время для более широкого освещения этого события в прессе. Это могло бы помочь проследить перемещения Петроу в воскресный вечер в том случае, если он выезжал за пределы клиники. Размышляя над всем этим, Кэти не заметила нового посетителя бара и подняла на него глаза лишь после того, когда он заказал себе виски. Его голос, акцент и повелительные интонации не оставили у нее никаких сомнений — в бар заявился Таннер собственной персоной.

— Здравствуйте, Кэти, — сказал он, стоя к ней спиной и пряча в карман бумажник. Потом повернулся и одарил ее улыбкой, в которой сквозило нечто странное, и это смутило ее даже больше, нежели его обычная враждебность.

— Идете, так сказать, по горячему следу?

Он подошел к ней и присел на стул рядом.

— Ну, о каких успехах вы готовы рапортовать сегодня?

— Как вы узнали о том, что я здесь, сэр? — спросила Кэти, подивившись тому, как холодно и недружелюбно прозвучал ее голос.

— А я, может, не знал. Я, может, всегда здесь выпиваю. Ведь в здешнем декоре такая бездна вкуса! — Она заметила, как брезгливо изогнулись его губы, когда он, обведя глазами интерьер бара, задержал взгляд на бармене. — Да и хозяин здесь душка.

Кэти решила играть в открытую.

— Сегодня мы закончили опрос персонала и пациентов клиники. Белли Мэнсфилд анализирует собранную информацию. Надеюсь получить завтра заключение патологоанатома. В настоящее время мы исследуем вероятность того, что Петроу в воскресенье вечером выезжал за пределы клиники, чтобы встретиться с кем-то из своих знакомых. Бак его мотоцикла…

— Возможно, — перебил ее Таннер, словно не слыша того, о чем она говорила, — в скором времени мое внимание могут привлечь к тому факту, что один из моих сержантов посещает гей-бары. Такого рода слухи здесь быстро получают распространение, особенно если сержант женского пола.

Кэти ничего на это не ответила, и несколько минут они сидели в полном молчании. Потом Таннер небрежно, как если бы разговаривал с незнакомкой о каком-то постороннем предмете, спросил:

— Как по-вашему, что вообще представляет собой эта Стенхоупская клиника? На что она похожа?

Признаться, Кэти не знала, как ответить на этот вопрос. В самом деле, что представляет собой эта клиника? Она не знала другого учреждения, которое можно было бы с ней сравнить. Несомненно одно: клиника обладала собственной неповторимой индивидуальностью, которую, впрочем, было очень непросто описать. Кэти покачала головой: