— А потом, когда он будет мертв, совсем мертв, — уточнил Полуночник, — мы вспорем ему брюхо от шеи до паха и посмотрим, есть ли у него внутри шерсть. Пусть скажет спасибо, что мы не станем резать его живьем.

— Да, прогресс налицо, — пробормотала Камилла.

Она встретилась взглядом с Полуночником: у него были красивые, золотисто-карие глаза, напоминавшие цветом виски.

— Вы что, верите в эти байки про шерсть? — спросила она его. — Вы правда в них верите?

— В байки про шерсть? — задумчиво повторил Полуночник, и голос его прозвучал глухо.

Он как-то странно сморщился, но ничего не ответил.

— Массар — оборотень, — проворчал он после короткой паузы. — Ваш траппер, девушка, тоже так говорит.

— Лоуренс никогда этого не говорил. Лоуренс сказал, что те, кто верит в оборотней, люди отсталые или сумасшедшие. Лоуренс сказал, что всякий, кто попытается вспороть парню брюхо, будет иметь дело с ним и его охотничьим ружьем, с которым он ходит на медведя. Еще Лоуренс сказал, что Массар убивал не сам, а натравливал своего дога или волка, Красса Плешивого, того, что потерялся еще два года назад. Ведь там следы волчьих зубов, а не зубов Массара.

Полуночник поджал губы и выпрямился, но не произнес ни слова.

— Как бы то ни было, он убил мою мать, — отрезал Солиман, — поэтому мы с Полуночником решили его выследить.

— Да, сесть ему на хвост.

— И когда мы его сцапаем, обязательно убьем.

— Нет, — сказала Камилла.

— Почему это нет? — вскричал Солиман, вскочив на ноги.

— Потому что тогда за вашу шкуру никто и гроша ломаного не даст — как и за него. Впрочем, всем на это будет наплевать, потому что остаток вашей скотской жизни вы проведете за решеткой. Может, Сюзанна и выйдет из зловонного болота, а Массар заплатит за все — распорете вы ему брюхо или нет, окажется там шерсть или нет, — но вы-то, вы сами до самой смерти просидите в тюрьме за убийство и каждую ночь станете считать овечек, чтобы заснуть.

— Мы не попадемся, — произнес Солиман, гордо задрав кверху подбородок.

— Еще как попадетесь. Но это не мое дело, — внезапно закончила Камилла, переводя взгляд с одного на другого. — Не знаю, зачем вы пришли и рассказали мне все это, я ничего не хочу знать, и вообще не желаю что бы то ни было обсуждать с людьми, одержимыми местью, убийцами и потрошителями.

Она подошла к двери и распахнула ее:

— Всего хорошего.

— Ты нас не поняла, — сказал Солиман, растерявший свою уверенность. — Мы друг друга не поняли.

— Мне плевать.

— У нас горе.

— Знаю.

— А если он еще кого-нибудь убьет?

— В полиции разберутся.

— Жандармы и ухом не ведут.

— Знаю. Нам все это уже говорили.

— Ну вот, мы с Полуночником…

— Вы сядете ему на хвост. Что тут непонятного, Солиман? Мне ваш план понятен.

— Не совсем, Камилла.

— Наверное, не хватает какого-то пустяка?

— Не хватает тебя. Мы не успели объяснить, что ты — часть нашего плана. Ты пойдешь вместе с нами.

— Э-э, понимаете… — попытался сгладить ситуацию Полуночник. — Если вы, конечно, захотите.

— Вы шутите? — осведомилась Камилла.

— Объясни ей, — скомандовал Полуночник Солиману.

— Камилла, может, ты оставишь в покое эту проклятую дверь и присядешь? Вот тут, рядом с нами, твоими друзьями.

— Никакие вы мне не друзья! Тут один слесарь и двое убийц.

— Ну, сядь, пожалуйста. Пусть будут слесарь и убийцы.

— Раз так, ладно, — согласилась Камилла.

Она захлопнула дверь, села на табурет напротив двоих мужчин и поставила локти на стол.

— Вот, — удовлетворенно вздохнул Солиман. — Значит, мы сядем ему на хвост.

— Отлично, — сказала Камилла.

— Но для этого нам нужно средство передвижения. Не пойдем же мы пешком, правда?

— Как хотите, так и делайте. Пешком, на лыжах, верхом на баране, мне-то до этого какое дело?

— Массар, конечно, взял машину, — продолжал Солиман.

— Во всяком случае, не свою, — вставила Камилла, — его фургон стоит около дома.

— А он не дурак, этот вампир. Взял другую машину.

— Хорошо, он взял другую машину, а дальше?

— Значит, нам тоже надо ехать на машине, понимаешь?

— Понимаю. И ты сядешь ему на хвост.

— Но у нас нет машины.

— Точно, — заметил Полуночник. — У нас ее нет.

— Подумаешь! Можно где-нибудь найти, например, взять машину Массара.

— У нас нет водительских прав.

— Точно, — сказал Полуночник. — У нас их нет.

— Ты к чему клонишь, Соль? У меня тоже нет машины. У Лоуренса только мотоцикл.

— Но у нас-то есть грузовик, — гордо заявил Солиман.

— Ты говоришь о фургоне для перевозки скота?

— Ага. Может, ты бы его не назвала грузовиком, но это и вправду грузовик.

— Что ж, все просто превосходно, Соль, — вздохнув, сказала Камилла. — Бери фургон для скота, сядь ему на хвост, и попутного вам ветра.

— Но я ведь уже тебе говорил, Камилла. У нас нет прав.

— Нету, — подтвердил Полуночник.

— А вот у тебя права есть. И тебе уже приходилось водить грузовую машину.

Камилла растерянно оглядела их, словно не веря тому, что слышала.

— Многовато тебе понадобилось времени, чтобы меня понять, — посетовал Солиман.

— Я не намерена тебя понимать.

— Тогда я объясню тебе суть дела.

— Суть дела тоже оставь при себе. Не хочу об этом слышать.

— Послушай, я тебе еще кое-что скажу, это последнее: ты будешь только вести грузовик, тебе больше ничего не придется делать, понимаешь? Вести грузовик, и все. Мы с Полуночником берем на себя все остальное. Только вести грузовик — больше никто тебя ни о чем не просит. Будешь словно слепая и глухая.

— И чокнутая.

— Ради бога.

— Если я правильно поняла основную идею, — подвела итог Камилла, — мне придется вести грузовик, а вы с Полуночником будете сидеть рядом и подбадривать меня, потом мы отыщем Массара, я как бы случайно перееду его, Полуночник вспорет ему брюхо от шеи до паха, — ну, чтобы совесть была чиста, — потом то, что останется от Массара, мы сдадим в полицию, а сами вернемся сюда, зайдем в кафе и закажем по большой порции супа с салом.

Солиман заерзал на стуле.