актеров театра и кино.

– Вы оставили мне такое сообщение, что я просто не могла его проигнорировать.

– Простите, это была минута слабости, – наконец, выдыхает она, обессилено падая на подушки. – Или надежды, но теперь я понимаю: Лиам сделает все, чтобы я отсюда не вышла.

– В сообщении вы сказали, что он…

– Мне этого никогда уже не забыть, – резко перебивает меня она. – Он пытался меня задушить… я подслушала его разговор по телефону… не нужно мне было этого делать.

– Что бы там ни было, это не повод так распускать руки, – качая головой, отвечаю я, опускаясь в кресло возле окна.

– Я могу потерять ребенка. У меня ночью было небольшое кровотечение, – говорит Эмили.

– Не допускайте таких мыслей. Вы в отличной клинике, в одной из лучших, уверена, врачи знают, что делать.

– Я думала, у меня есть еще хотя бы месяц, а теперь я не уверена, что Лиам разрешит мне отсюда выйти. Он страшный человек.

– Однако в полицию вы об этом заявлять не стали.

– Какой в этом смысл? Он одурачил всех, его все боятся. Он чудовище… но, знаете, я рада, что нашелся кто-то умнее его. Кто-то, кому удалось обвести его вокруг пальца. Я ни разу не слышала, чтобы он так на кого-то орал… формально я его даже не подслушивала, его ор слышал весь дом!

– Но в больницу попали вы одна.

– Только потому что он мне не доверяет, а прислуга… они будут молчать. Они его боятся, – Эмили брезгливо морщит нос, отворачиваясь к окну. Выглядит она бледной и сломленной.

Я не хочу на нее давить, но сейчас, сидя в этой палате, я понимаю, ради чего пришла сюда на самом деле. Не ради Эмили и даже не ради ее малыша – если ее опасения верны, то роды вызовут в ближайшие дни, а значит, их судьба зависит только от смелости и решительности самой Эмили. Нет, им я помочь уже вряд ли смогу, разве что организовать побег… но она меня об этом не просит, а сама я предлагать не стану. Нет! Мне нужно кое-что другое, я должна узнать как можно больше о Лиаме Стивенсе: о его страхах, победах, тайнах. Мне нужно все, что поможет без малейших колебаний подписать ему приговор. Мне нужны не домыслы, а факты. Вот ради чего я здесь.

– Зачем вы пришли? – нарушает тишину Эмили, глядя мне прямо в глаза.

– Мне показалось, вы хотели со мной поговорить. Ну и учитывая всю ситуацию, я хотела бы вам как-то помочь.

– Вам удалось установить контакт с Полом и узнать, в чем ценность этой чертовой шляпы?

– Боюсь, что так, – осторожно отвечаю я, мысленно пытаясь понять, раскрывать ли мне перед ней все карты сейчас или же стоит выиграть еще немного времени.

– И в чем же? Очередной дурацкий подарок от какого-то толстосума? Он хочет, чтобы я продолжила его идиотское хобби и стала коллекционером всякого хлама?

Я вижу, как, поблескивая, по ее щеке скатывается слеза. Еще один тревожный звоночек в ее состоянии. Если она сейчас скатится в истерику, беды не миновать.

– Не думаю, что бы это шляпа была просто очередным коллекционным экспонатом. Она расшита настоящими бриллиантами.

– Что? – ахает Эмили. Ее глаза становятся похожи на два голубых блюдца.

Она задумчиво отводит взгляд в сторону. Выглядит взволнованной и даже возбужденной.

– Боже, я должна была догадаться! – отвечает она, начиная безудержно смеяться.

Первая мысль – у нее истерика. Но я не вижу других сопутствующих признаков: ни судорог, ни тремора в пальцах. Эмили Стивенс, определенно, контролирует свои эмоции. И она отчего-то смеется.

– Так вот кто это сделал! Вот кто обвел тебя вокруг пальца! – сквозь смех говорит Эмили, и лицо ее сияет от любви и восхищения. – Пол, мой Пол! Боже… Пол…

И все-таки она начинает рыдать.

***

Мне не удается успокоить Эмили без привлечения медперсонала, а потому, когда в палату слетается стая врачей и медсестер, я начинаю уверенно пятиться к двери. Помочь ей я ничем не могу, а отвечать на вопросы обеспокоенных врачей не входит в мои планы. Единственное, что мне остается, – это просто тихо удалиться. И я ухожу, чувствуя, как губы мои растягиваются в улыбке, когда я прикладываю телефон к уху и слышу фирменное:

– Мерида, я начинаю привыкать к твоим звонкам!

Глава 16

Мама, детство которой прошло в Техасе, тяжело приспосабливалась к переменчивому климату Нью-Йорка, и если за двадцать лет она смогла смириться с влажностью и даже полюбить зиму, то вот осень всегда навевала на нее грусть и тоску. А потому утром в пятницу, когда она, несмотря на серость и стопроцентный прогноз грозы после обеда, все же подтвердила нашу встречу, я немного напряглась, и, если бы не стук в дверь, предупреждающий появление очередного пациента, вероятно, не просидела бы остаток дня в неведении, пытаясь угадать причину такой настойчивости. Ведь совершенно очевидно, что тема моей личной жизни и нежелания заводить семью вполне могла подождать еще какое-то время. Продолжая прокручивать в голове все возможные варианты, я выхожу из метро и распахиваю над головой большой черный зонт. Яркие вспышки электронных билбордов, которыми буквально увешан район Таймс-сквер, отбрасывают на мокрый асфальт разноцветные блики. Сейчас я наступила на что-то синее, но впереди меня ждет яркая красная полоса света. Капли дождя ритмично барабанят по натянутой ткани, пока я уверенным шагом прокладываю себе путь к цели. До ресторана останется всего несколько шагов, когда сквозь шум дождя я отчетливо слышу свое имя.

– Джен!

Мгновенно врастаю ногами в бетон, нарушая слаженный ритм движения на тротуаре. Меня обходит молодая пара, женщина с ребенком, мужчина, еще один. Взгляд блуждает от одного лица к другому.

Мне не могло показаться. Я слышала свое имя. Я узнала его голос.

За спиной раздается гудок клаксона, я вздрагиваю, резко оборачиваясь. Высокий широкоплечий мужчина в насквозь мокрой куртке только что благополучно перебежал дорогу в неположенном месте. Он уверенным шагом движется ко мне, а я чувствую, как злость и обида обжигающим клубком подкатывают к самому горлу.

Люди встречаются, влюбляются, расстаются и больше не видятся никогда. Нью-Йорк, в котором проживает более восьми миллионов людей, – город, который отлично подходит для реализации такого сценария. А потому, когда Ник съехал с нашей квартиры, мы расставались с ним навсегда. С того дня прошло больше четырех лет, за которые мы встретились с ним только дважды: когда он приехал забрать коробку с мелочевкой, которую я собрала для него, и оставить свой комплект ключей, а второй раз, когда Джессика обманом заманила меня на вечеринку к Синди Вуд. И вот теперь только за последние две недели я вижу его уже во второй раз. Это не может быть простым совпадением.

– Какого черта ты здесь делаешь? Это снова какая-то нелепая подстава? – возмущаюсь я, когда он походит настолько близко, чтобы встать под купол моего зонта.

– Нет, я зашел купить что-нибудь сладкое, – Ник виновато улыбается, показывая бумажную коробку, которую укрывал от дождя под курткой. Мокрый капюшон липнет к голове, и капли воды катятся по лицу. – А ты снова на ужин со своим копом?

– Тебя это не касается.

– Даже так. У вас все серьезно?

– Мне пора.

Я собираюсь уйти, когда Ник хватает меня за руку.

– Зачем ты так? Я ведь тебе не враг.

– Ты прошлое, которое уже не вернуть, – отвечаю я, переводя взгляд на его руку, сжимающую мою.

– Нет ничего невозможного, было бы желание. Ты дала второй шанс всем, но не мне. Что я такого сделал? Джен, я ведь готов был на все ради тебя.

– Закрыть глаза и притвориться, что ничего не было? Это, в твоем понимании, готов на все?

– Зачем ты снова все искажаешь? Я ведь не это сказал.

– Ты