– Я шла к бассейну, – неубедительно соврала она.

– Всего на пять минут. Яссер обидится, если вы отвергнете его гостеприимство.

Какое гостеприимство, подумала Кэрри Эн. Яссер практически похитил ее, обхватив рукой за талию и протолкнув в душный маленький магазинчик. У нее было такое чувство, что как только она переступит порог, она обречена. Все равно что пригласить в гости вампира. Взяв из его рук маленькую чашечку липкого и сладкого мятного чая, она явно напрашивалась на неприятности.

– К вашему тону кожи подходит самое лучшее золото, – начал он, покачивая перед носом у Кэрри Эн толстой золотой цепью, будто пытаясь ее загипнотизировать.

– Милая цепочка, – на автомате проговорила Кэрри Эн.

Яссер встал позади нее и обернул цепь вокруг ее шеи.

– Она только подчеркивает вашу красоту, – сказал он.

Кэрри Эн невольно фыркнула, разбрызгав мятный чай. Закончив вытирать нос, она обнаружила, что ювелир продолжает зачарованно смотреть на нее, будто она прекраснейшая из женщин, когда-либо входивших в его магазин. Он явно хорошо потренировался. В какой-то момент Кэрри Эн даже перестала замечать его простуду.

– Две цепочки будут смотреться даже лучше, – заверил он.

– Боюсь, мне даже одна не по карману, – ответила Кэрри Эн, прикидывая стоимость цепи, что болталась на ее шее.

Даже по турецким меркам на ней красовалась цепь ценой не меньше пяти сотен фунтов – в последний раз она видела такую в каталоге «Аргос». Если бы у нее были деньги, такая покупка стала бы победой расточительства над хорошим вкусом.

– Посмотрите. – Яссер взял ее за руку и подвел к другой витрине, разукрашенной таким же разнообразием безвкусицы, что и в окне. – На ваших прекрасных пальцах нет колец. У каждой женщины должны быть кольца.

Кэрри Эн опять не удержалась и фыркнула.

– Вы носили кольца в прошлом? – спросил Яссер.

– Лучше бы я носила наручники.

– Вас обидел муж? – Он выговаривал слова, словно ясновидящий.

– У меня нет мужа, – ответила Кэрри Эн.

– Но раньше был.

Губы Кэрри Эн сжались в строгую тонкую линию. Она не горела желанием обсуждать свое семейное положение или отсутствие такового с этим человеком.

– Он дурак, что упустил такую женщину, – заявил Яссер. – Если бы у меня была такая женщина, как вы, я бы пристегнул ее к сердцу и никогда не отпускал. Мы были бы неразлучны до самой смерти.

– Как романтично, – проговорила Кэрри Эн с каплей сарказма в голосе и собралась расстегнуть цепочку. Но Яссер был тут как тут.

– Вам не нравится цепочка?

– Я же сказала, – ответила Кэрри Эн. – Она очень милая. Но сегодня я не собиралась ничего покупать.

Новый друг Кэрри Эн мрачно оглядел ее.

– Мне все равно, богаты вы или нет, – произнес Яссер. – Мне нравится то, что у вас здесь. – Он постучал по сердцу. – А не здесь. – Он похлопал себя по левой ягодице.

Кэрри Эн догадалась, что он имел в виду: его не интересует ее бумажник. Ведь ее ягодицы были ему явно по душе.

– Идите сюда, – сказал он, взяв ее за руку и приложив ее ладонь к своему сердцу. – У меня есть для вас кое-что особенное. Подарок от Яссера. Закройте глаза.

Кэрри Эн покорно пожала плечами. Вряд ли он будет делать что-то неприличное на виду у стойки администрации. Но тут она почувствовала, что он что-то вытворяет с футболкой у нее на груди.

– Эй! – Она сразу же открыла глаза. – Что вы делаете?

Он слегка присел на корточки, чтобы добраться до нужной высоты. И смотрел ей в глаза так умоляюще, словно старый Лабрадор Грега, которого пришлось усыпить. (Грег тогда струсил и отказался везти Лапочку к ветеринару.)

– Дарю вам подарок, – сказал Яссер. – Украшение.

Кэрри Эн взглянула на то место, где он взволнованно возился с ее футболкой. Неужели подарит ей ту золотую божью коровку, что она присмотрела в витрине? Единственную приличную вещь во всем магазине?

Но это была не та чудесная божья коровка. На ее месте торчало нечто похожее на обычную булавку. На булавке болталась кривая голубая стеклянная бусинка и самая крошечная золотая монетка в мире. Хотя не факт, что золотая.

– Что это?

– Злой глаз, – объяснил Яссер. – Он будет защищать вас от злых духов.

– А на турецких мужчин он действует? – поинтересовалась она.

Яссер обиделся.

– Пойдешь со мной на закрытую вечеринку вечером? – спросил он.

– Я уже с подругами договорилась.

– И подруг приводи, – нашелся он. – Буду ждать тебя в магазине.

– Может быть, – ответила Кэрри Эн, быстро выскочила из магазина, прежде чем Яссер вытянул из нее обещание, и уткнулась прямо в рахитичную грудь Мортена.

– Доброе утро! – обрадованно воскликнул он. – Как твой живот, Кэрри Эн? Не хочешь выпить со мной?

Проклятье, подумала Кэрри Эн. Похоже, турецкий глазок на норвежцев тоже не действует. Кэрри Эн судорожно оглядывалась в поисках пути к отступлению.

– Может, ты идешь на пляж? – Мортен показал на бинокль, висевший на шее. – Поглазеть на птичек.

Ага, подумала Кэрри Эн. Ты только и делаешь, что на птичек глазеешь.

– Может, пойдем вместе?

Мортен с надеждой ждал ответа. Он улыбался. Кэрри Эн заметила, что у него в зубах застрял салатный лист. И тут ей на глаза попался листок бумаги на двери одного из конференц-залов рядом со зданием службы размещения.

«Шахматный клуб» – гласила надпись на французском.

– Я бы с удовольствием понаблюдала за птичками, – проговорила Кэрри Эн. Ее осенила гениальная мысль. – Обожаю смотреть, как резвятся голубки. В смысле птицы. Но сейчас я опаздываю на шахматы.

«Что я здесь делаю?» – спрашивала себя Салли, во второй раз присаживаясь на бордюр теннисного корта. Она ждала, пока Жиль закончит занятие с туристкой средних лет в коротеньких шортиках, которые были ей явно малы. Каждый раз при движении сиреневые шортики исчезали у нее в попе, ей приходилось одергивать их, и она снова пропускала подачу Жиля.

Наконец женщине удалась единственная хорошая подача через сетку в правую часть поля. Жиль подбежал к ней через корт, поднял на руки и попытался пронести ее по кругу, но женщина так пронзительно визжала, что пришлось ее отпустить.

– Полетт, в следующем году вы попадете на Открытый кубок Франции! – тараторил Жиль.

– Сегодня вечером я буду в баре, – подмигнула Полетт. Проходя мимо Салли на выходе с корта, она подмигнула и ей. – Ваша очередь, – добавила она. – Не слишком его мучьте!