— Некоторые слова я не в состоянии произнести, — пояснил Джек, тяжело вздохнув. — Я не умею говорить о любви.

— Ты позвал меня назад, чтобы сказать, что не любишь?

— Не для этого. Нет… Наши с тобой отношения сложились совершенно иначе, чем я того хотел. С самого начала они стали особыми. Для меня это новый опыт. И поэтому хочу продолжения. Я не могу словами определить то чувство, которое заставляет меня просить тебя об этом. Но и позволить тебе уехать я не могу. И дело не в мужской гордости. Я бы легко пережил твой уход, если бы не страх порвать с тобой все узы.

— Много красивых фраз, господин писатель, но, увы, никакого смысла, — не удовлетворенная ответом, Мел поднялась с кресла.

— Дай мне еще хоть полчасика, Мел, — оживился Джек и, подхватив женщину на руки, понес в спальню…

— Мел! Мел! — кричала Луиза ей через дорогу, энергично размахивая руками.

Она поймала подругу недалеко от того самого книжного магазина на Пикадилли, где Мел впервые увидела Джека Девлина.

— Мел, почему ты не торопишься? Все уже собрались?

— Я не ожидала, что будет столько народу. Я теряюсь, — призналась Мел.

— Не смеши меня, дорогая! Твоя работа занимает высшие строчки рейтингов. Рекордное количество запросов в Интернете, — подбадривала ее восторженная Луиза ДиМарко. И название мне понравилось: «Девлин: человек за гранью вымысла». В высшей степени интеллигентное исследование. Литература про литературу. Ты сделала огромный шаг в своей карьере. Оказаться так близко к скандалу и суметь его избежать — это тоже огромное достижение, дорогая, — не уставала нахваливать подруга.

— Посмотри, как руки трясутся, — своеобразно прореагировала на похвалу Луизы Мел, протянув вперед обе руки.

— Не глупи, Мел… — Луиза обняла ее. — Соберись, и идем. У тебя нет ни малейшего повода для переживаний. Настало твое время получать лавры. Ты поймала свою удачу. Взяла в мужья такого мужчину, подарила ему славную доченьку, написала и издала такое замечательное эссе. В такой рекордный срок! Начала новую карьеру…

— Какую это? Ты имеешь в виду домохозяйки? — рассмеялась Мел.

— Биографа знаменитого писателя Джека Девлина… А ведь всего два года назад ты, если говорить откровенно, была никем. Ноль без палочки.

— Ты, как всегда, очень добра, Лу, — пошутила Мел.

— А что еще ты хотела? Я ведь считала тебя нюней. А ты обскакала меня по всем пунктам. Так что смирись с тем, что теперь я буду постоянно напоминать тебе о твоем невыдающемся прошлом. Надо же мне как-то компенсировать свое отставание, — шутливо пригрозила Луиза ДиМарко, подводя Мел к входу в книжный магазин. — А теперь ослепи всех счастливой улыбкой победительницы, Мел. Сыграй на камеры, как я тебя учила!

— А где же твой таинственный муженек? — спросила Луиза подругу после окончания встречи с читателями. — Я думала, он явится разделить с тобой бремя славы.

— Он обещал прийти, но позже, — прошептала Мел в ответ, ставя очередной автограф. Ей не хотелось признаваться подруге, что она безумно скучает по супругу, которого покинула чуть больше часа назад. Ее любовь, влечение, нежность к нему со времени их знакомства не только не ослабели, но даже сделались сильнее, ярче, пронзительней. И у Мел были все основания полагать, что их чувства взаимны. — У Джека были опасения, что, появись он сегодня на встрече с читателями, интерес к моей работе сменился бы ажиотажем вокруг его имени. Ты же знаешь, каков мистер Девлин скромник, — пошутила Мел. — Он обещал подъехать, когда отвезет малышку Эллу к Кристи и Мег. Ты же знаешь, что эта капризулька засыпает только после сказочки своего любимого папулечки.

— Неудивительно. О таком папулечке можно только мечтать. Элла для него словно центр вселенной. Как она? Я ее уже больше двух недель не видела, — поинтересовалась Луиза ДиМарко.

Мел сияющим взглядом посмотрела на подругу.

Элла Девлин, которой был год и три месяца, черноволосая и курчавая, с лучистыми темно-синими глазами, являлась центром и ее вселенной тоже. Она была тем существом, на котором сходились ее и Джека любящие взгляды.

Мел отчетливо помнила то чувство, которое посетило ее вместе с новостью о беременности, да так и осталось в ней. Вместе с сознанием собственного бедственного положения женщины безработной, без всякой уверенности и почти без надежды на то, что их отношения с Девлином будут прочны, она ощутила небывалую нежность. Словно неведомый свет заполнял ее изнутри и рвался наружу.

Это дало ей силы признаться Джеку. Она и не ожидала, что он придет в такое исступление от восторга. В тот момент и было все решено. Не родившееся еще дитя решило судьбу своих родителей. Джек не раздумывал ни минуты. Он вознамерился купить дом в Лондоне, что и совершил в самом скором времени.

Будучи на третьем месяце беременности, Мел, преодолевая недомогания и естественный в таких случаях дискомфорт, решилась взяться за работу. Поддерживаемая Джеком, она принялась готовить статьи для литературных журналов. Девлин убедил свою избранницу написать его биографию. Снабдив Мел всеми необходимыми фактами, он полностью доверился ее литературному вкусу в изложении обстоятельств его неоднозначного прошлого.

Прочтя ее работу по завершении, он остался доволен. На более деликатное отношение к себе и к своей предыдущей жизни он и не надеялся.

Но и Джеку пришлось многое переломить в себе. Он полностью доверился Мел. В процессе написания биографии он рассказывал ей всю свою подноготную, все ужасы детства, боль и обиды периода взросления, мучительные вопросы, ответы на которые он продолжал искать по сей день, мечты и устремления юности, что привели его на вершину.

Джек поверил ей все свои самые темные страхи. Он рассказал ей и о своих интимных встречах, не таясь, поведал о тех постыдных поступках, которые он совершал, движимый тщеславием, похотью или алчностью. Его исповедь любимой женщине, как ни странно, еще больше укрепила их отношения и стала началом их семейного счастья.

Не все его откровения легли на бумагу. Мел не могла делиться со всем миром теми исповедальными откровениями, к которым она стала причастна. Но каждое из его признаний сохранила в своем сердце.

Ей даже стало казаться, что она прожила со своим возлюбленным всю ту жизнь, которая навсегда осталась у Девина в прошлом.

Но когда книга увидела свет, Мел и Джек были уже счастливыми родителями и не сводили глаз со своей ненаглядной дочурки.

Мел методично принялась составлять незатейливые материнские хроники. Каждое новое движение, звук, слово, поступок дочери фиксировались рукой матери в дневнике, который она и Джек перелистывали с удивительным постоянством.

Слова «да», «нет», «папа», «мама» становились настоящим праздником для обоих родителей. Особенно их позабавило появившееся в лексиконе малышки выражение «хочу-дай-мое».