Однажды утром, в тесной каморке Главпочтамта, Васин распечатал очередное письмо, пришедшее из Тульской области от некоей Н.И. Степановой.

«Жди в среду к полудню. Привезу посылку килограммов на двадцать от дяди Митрофана. Готовь буфет под банки».

Вот оно! Естественно, письмо не от какой-то мифической Н.И. Степановой. Весточка эта лично от Копача!

Дантист очень подробно поведал о формах связи и используемых шифрах. Среда – завтра. Но дату нужно корректировать со сдвигом на день. Это значит в четверг. Полдень – на два часа сдвигаем. Выходит четырнадцать ноль-ноль.

Васин поборол желание обсыпать письмо порошком, чтобы выявить отпечатки пальцев. На такой желтой шершавой бумаге они держатся плохо. А письмо еще пригодится. Хотя бы для проверки дантиста.

Чуть позже Васин из узкого окошка служебного помещения наблюдал, как Заславский забирает свою корреспонденцию. По договоренности, получив известие, новый агент должен был немедленно доложить. И готовиться к дальнейшей работе.

Ну, теперь подождем. Просигналит ли Заславский о том, что получил весточку от цыгана? Или будет играть в свою игру?

Приехав на Петровку, Васин расписал Гоше Панарину ситуацию. Опер из МУРа приободрился:

– Дело сдвинулось!

– Как думаешь, Заславский струсит? Или цинканет нам?

– Запуганный он и хитрый, – рассудительно произнес Панарин. – Со страху должен нас прокатить. Но по хитрости понимает, что мы его контролируем. Думаю, позвонит.

Но Заславский все не звонил и не звонил. Часики тикали. Вон, уже к трем часам подбираются.

Телефонная трель, даже когда ее ждешь, всегда неожиданно бьет по нервам. Да еще телефон в кабинете на столе у Гоши звенел так, будто хотел перебудить всю Петровку и выпрыгнуть в окно.

Гоша вздрогнул. Рука метнулась к трубке.

– Панарин слушает, – бросил он и тут же растянулся в приторной улыбке. – Ну, конечно, узнал, дорогой товарищ. Вас, да не узнать… Ну, конечно, он здесь. Весточку с нетерпением ждет… Ну, конечно, передам, сейчас. – Он протянул трубку Васину: – Вас, товарищ начальник.

В трубке послышался взволнованный голос Заславского:

– Таки наш нежданный гость с посылочкой чуть ли не в двери стучится.

– Что, письмецо прислал? – сочувственно осведомился Васин.

– Мелким и убористым почерком. Всего с пятью ошибками, но ему простительно.

– Пишет, когда на огонек заглянет? – спросил Васин.

– В четверг. В два часа.

Ну что, Заславский не врал. Значит, и дальше с ним можно работать.

– Ждите указаний. – Васин повесил трубку и поведал Гоше: – Все подтвердил. Сейчас наружное наблюдение бы за ним установить. Копач крученый, вполне может пораньше и в другом месте к нему заявиться.

– Резонно, – согласился Панарин. – С наружкой как всегда беда – не хватает на всех. Но, думаю, решим…

Неудивительно, что Васин был весь на нервах. Сказывалось ощущение близкого финиша. В сладких грезах представлялось, что вот приходит час и в его руках трепыхается неуловимый Копач. А потом звучал скептический голос рассудка: «Фигурант еще должен прийти. Его еще нужно взять. И при этом самому желательно не получить пулю или нож в бок!»

Гоша Панарин сдержал обещание и послал приглядывать за Заславским «Николая Николаевича» – так именуют оперативники наружное наблюдение. Ничего нового об их новом «добровольном» помощнике Васин из сводок наружки не узнал. Ну, дантист и дантист. Ну, какие-то странные контакты – так золотишком приторговывает, куда ему без мутных знакомств.

К предстоящим мероприятиям готовились основательно. Руководство ГУВД выделило приличную группу оперативников. Даже гаишников привлекли на случай, если Копач по привычке подкатит на машине как большой начальник.

К радости оперативников, на одной лестничной площадке с жилищем Заславского в ожидании новых хозяев пустовала квартира. Туда и въехала группа захвата.

По соседству, на втором этаже трехэтажного кирпичного дома, принадлежащего одной из контор Министерства заготовок, оперативники приспособили кабинет под наблюдательный пункт. Оттуда Васин отлично мог видеть заросший тополями двор и подъезд Заславского.

Близилась обещанная минута встречи старых партнеров. В груди у Васина было томительно и холодно. Сердце тревожно сжималось. Все сильнее и сильнее щелкали стрелки на казенных настенных часах оккупированного кабинета. Оперативник мысленно торопил время. Ему хотелось быстрее в бой.

Стрелки перевалили через цифру два… А потом и три… И так далее.

Вся многочисленная опергруппа терпеливо ждала до самого вечера. Но Копач так и не появился.

– Не, не придет, – махнул рукой Панарин, как будто все надежды обрубил.

– Интересно бы узнать почему? – угрюмо произнес Васин.

– Мало ли… Сниматься надо. И людей снимать.

– Наблюдателей до утра оставим. Может, Копач ночью припрется.

– Может быть. Но вряд ли… Ладно, оставим.

На Васина свалилось ощущение страшного обмана. Старый подлый фокус – ребенку протягивают конфету, а в фантике пустота. И тогда испытываешь глубокую обиду на весь мир. Прямо как сейчас.

В десять вечера по спецсвязи лейтенант дозвонился с Петровки до дежурной части Светогорского УВД. К телефону подозвали Ломова, тот ждал известий в своем кабинете.

– Ну что, студент? Взяли? – прокричал он в трубку.

– Ага. Дырку от бублика, – ответил Васин.

– Вот же, – Ломов помолчал. – Черт, а так хорошо начиналось. И кто виноват? А не Заславский ли схитрил?

– Это что, как в шпионских книгах? Должен был оставить знак, типа опустить занавеску, и не опустил. Вроде и перед милицией выслужился, и подельника от ареста спас. И для всех он хороший.

– Тоже вариант. Книжки эти не с потолка писались, – изрек Ломов. – Но маловероятно.

– А мне что теперь? Домой собираться?

– Ха, разогнался… А представь, что вкралась какая-то случайность. Поменял наш клиент свои ближайшие планы. Но награбленное карман тянет. И прибежит он к нашему мастеру клыков и резцов.

– Возможно, – без особого энтузиазма произнес Васин, которому надоела Москва, удручало невыполненное задание и страшно хотелось домой, к семье.

– В общем, ждем, – подытожил Ломов.

– Ждем, – безрадостно отозвался Васин.

Ну и дождались. Наружное наблюдение с дантиста сняли – наружка и так перегружена работой и не может топтать за объектом долго. Поэтому и прошляпили все на свете.

Через два дня Заславский шел домой проходным замусоренным двором Замоскворечья, где только кошки да крысы. И случайно напоролся на финку.