— Разумеется, нет. — Мэтью заставил себя вежливо отвечать старику. Ему сейчас было трудно сосредоточиться на том, что дед говорил, но он и не хотел грубить в ответ на высокомерный тон Аристотеля. — Нет. Мелиссе нравится быть светской дамой, какая тут работа? Поэтому она и выходит замуж за Иванова. Он достаточно богат, чтобы позволить ей это.

— А ты недостаточно богат для нее? — Аристотель был настроен по-боевому.

— Я этого не говорил. Просто не люблю, когда меня к чему-нибудь принуждают, — спокойно возразил Мэтью.

— А мисс… Максвелл? Она ни к чему тебя не принуждает?

— Нет.

— Ну а чего она все-таки ждет от тебя?

— Ничего, — отрезал Мэтью. — Ей ничего от меня не надо.

— В это трудно поверить. — Аристотель мрачно смотрел на подозреваемую. — Расскажи-ка мне об этом кафе. Может быть, ей нужны деньги или еще что-нибудь?

— А я думал, ты уже забыл, чем она зарабатывает себе на жизнь, — хмуро сказал Мэтью. — Нет, насколько мне известно, кафе не испытывает никаких финансовых проблем.

Аристотель посмотрел на него снизу вверх.

— Ну и почему она здесь?

— Потому что я ее пригласил, — Мэтью потянулся было за стаканом, но потом засунул руки в карманы брюк. — Хочешь, я ее тебе представлю?

— Тебе нужен повод, чтобы вытащить ее из-под опеки матери? — заметил проницательный старик, и Мэтью бросил на него свирепый взгляд.

— Как это понимать?

— Просто на протяжении последних пятнадцати минут ты смотришь на нее с явным нетерпением, — мягко ответил дед. — И если бы я был не в курсе того, что происходит, я бы подумал, что ты ревнуешь.

Мэтью сжал челюсти.

— Если я и проявляю интерес, — процедил он сквозь зубы, — то, наверное, только потому, что моя мать никогда не отличалась особой доброжелательностью по отношению к посторонним.

— Угу. — Дед неожиданно быстро согласился с ним. — А эта девушка, она что-то значит для тебя?

Мэтью замер. Этот вопрос застал его врасплох.

— Не в том смысле, как ты думаешь, дед, — ответил он. Мэтью решил не лишать деда иллюзии, будто он все еще страдает из-за разрыва с Мелиссой. — Она очень независима и этим привлекает меня, — произнес он безразлично. — Да и Мелиссе не мешает попробовать на вкус такую же пилюлю, какую я проглотил по ее милости.

— То есть, ты используешь эту молодую даму в качестве орудия мести?

Аристотель, похоже, был шокирован. Мэтью вздохнул.

— Не совсем так, — сказал он. — В основе наших отношений лежит сексуальное влечение в чистом виде. — Губы Мэтью сжались от спазма желания, вызванного собственными словами. — Мне нужна женщина, дед. Уверен, что ты еще не забыл, что это такое?

— Нет, — печально вздохнул Аристотель. — Увы, я еще помню зов плоти. Но бойся фальшивых чувств, Мэтью. Знаешь, как говорят: «Человек, играющий с огнем, может обжечься»?

Мэтью не ответил. Ему стоило неимоверных усилий оставаться на месте. Саманта уже была представлена всем членам семейства, и теперь его мать старалась удержать ее возле себя, чтобы не дать ей прервать беседу внука с дедом.

Мэтью почувствовал, как в нем закипает злость. Он был уверен, что деду известно о кознях матери. Интересно, может быть, они сговорились заранее? О господи, что это — мания преследования? Он становится неврастеником. Чем скорее он получит от Саманты то, что ему нужно, и отправит ее укладывать вещи, тем будет лучше для всех.

Глубоко вздохнув, он сказал:

— Прошу прощения, дед!

Лавируя между стульями, шезлонгами и диванами в веселую полосочку, Мэтью направился к Саманте.

Она пила чай в обществе Каролины и дяди Генри. Она уже заметила, что Мэт идет к ней. Разумеется, мать тоже его увидела, но она прекрасно умела скрывать свои эмоции.

Генри приветствовал племянника с присущим ему апломбом.

— Выслушал очередную лекцию старикана, Мэт? — спросил он после обычного обмена любезностями, и Каролина Патнем метнула в него сердитый взгляд.

— Наверняка Аполлон просто сказал, что очень рад приезду Мэтью, — тут же вмешалась она, в то время как ее сын с видом собственника положил руку на плечо Саманты.

Генри не успокоился и продолжал ехидничать.

— Вряд ли он этим ограничился. Человек, которому нравится, чтобы его называли Аполлоном, должен быть уж очень высокого мнения о себе. И все мы прекрасно знаем, какие надежды старик возлагает на внука.

— Однако, как я заметила, ты всегда принимаешь его приглашения! — горячо воскликнула Каролина, которая разрывалась между желанием заступиться за отца и боязнью упустить инициативу, в случае, если ей не удастся втянуть Мэтью и Саманту в общую беседу. — Мэт! — она схватила его за руку. — Разве ты не собираешься представить Саманту дедушке?

— Потом, — сказал Мэтью твердо. Он не имел ни малейшего желания затевать новую словесную баталию с дедом. Оглядевшись по сторонам, он с облегчением увидел деда в обществе нескольких членов семейства. — Он сейчас занят, добавил он, чувствуя, как Саманта противится его попытке увести ее. — Ты не возражаешь, если мы с Самантой прогуляемся? Я хочу показать ей пещеры.

— Да, но… — Каролина пыталась найти какой-нибудь повод, чтобы удержать их, но Мэтью не собирался церемониться. Он умышленно попрощался с ней и дядей по-гречески. И прежде чем Каролина успела еще что-нибудь возразить, он почти силой увел Саманту с террасы.

— Мог бы поинтересоваться у меня, хочу ли я гулять, — прошипела Саманта, когда они подошли к пологим ступенькам, ведущим к пляжу. — Конечно, я здесь, потому что ты пригласил меня, но у меня тоже есть свои желания, тебе это ясно?

— Ясно. — Мэтью предложил ей руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам, но она отказалась, и его это задело. — Мы же с тобой не можем говорить в присутствии матери. Кстати, что ты о ней думаешь? Что она тебе наболтала?

Выражение лица Саманты было не слишком обнадеживающим. Она явно неуютно чувствовала себя наедине с ним, наверное, ей казалось, что в обществе других людей она в большей безопасности. Мэтью догадывался, что Саманта много передумала с утра.

— Твоя мать… Она была очень мила, — ответила Саманта, снимая туфли. — Интересовалась, как давно мы знакомы.

— И что ты ответила?

— Что не очень давно, — уклончиво сказала Саманта и не последовала за ним вдоль пляжа, а пошла по мелководью прочь от берега, понимая, что тогда их будет видно с террасы. Мэтью пришлось тоже снять туфли и последовать за ней.

Саманта ушла довольно далеко, когда Мэтью догнал ее и, заглянув ей в глаза, увидел, что они темны и печальны. Она явно не испытывала счастья, и он разозлился на себя за это.

— Что еще сказала моя мать? — снова спросил он, шлепая по воде рядом. Саманта испуганно посмотрела на него.