И тем не менее подавляющее большинство зарубежных и наших историков «классической школы» продолжает слепо и глухо твердить заученные «постулаты»: все археологические культуры разные, они принадлежали разным племенам и этносам… По этим «постулатам» доиндоевропейская Европа была заселена множеством совершенно разных доиндоевропейских племен, каждое из них имело свой язык, свою керамику, свои обряды захоронения, ничего общего между ними не было, кто они, неизвестно, откуда они взялись, неизвестно — сплошные «темные века» и «белые пятна». Вот пришли «белокурые» праиндогерманцы-культуртрегеры во 2 тысячелетии до н. э., расселились по местам романцами, германцами, позже (всегда позже и хуже!) славянами, и получились, соответственно, испанцы, немцы, шведы, итальянцы, французы и лет эдак тысячи на полторы-две позже русские.

Ущербность и заданность этой схемы очевидны. Сама схема создана скорее политиками, чем историками-исследователями, политиканами романо-германской «исторической школы» в XVIII–XIX веках н. э. Упомянутые политиканы-«историки», принадлежащие к таким новообразованиям на карте Европы, как Германия, Франция, Италия, Англия, и к таким молодым народностям, как немцы-дойче, французы, итальянцы, англичане, выполняя политический и в основном шовинистический заказ правящих элит и националистически настроенных масс (напомним, это была эпоха колониального угара и невероятного «головокружения от успехов» у молодых европейских «наций»), вопреки фактам, здравому смыслу, написали, а точнее, сочинили свою историю Европы и мира, по которой они исконно занимали свои земли со времен безликих праиндогерманцев, были вершителями истории, зачинателями цивилизации, «древними римлянами», «белокурыми бестиями», культуртрегерами, «факелами прогресса и демократии» и т. д. и т. п. Раздутое до исполинских масштабов самомнение «цивилизаторов мира и господ-колонизаторов» не позволяло политическим историкам романо-германского мира признать очевидного факта — многотысячелетнего присутствия в Европе (и шире — в Евразии) народа, предшествовавшего им, народа, породившего их самих, вычленившего их юные народности из себя, как даже не сыновние, а прапра-правнучатые этносы.

То, что не укладывается в шовинистическую схему романо-германской «исторической» школы, историки-политиканы не видят, не слышат, не замечают. В лучшем случае привычно игнорируют, объявляют «темными веками» и «белыми пятнами», в худшем идут на подлог и явную ложь (например, объявляя вандалов, готов, русов-варягов, франков и великое множество русских родов — исконных русов! — мифическими «германцами»). К сожалению, и большая часть российского научного мира придерживается романо-германской псевдоисторической схемы. Здесь сказывается и традиционно русофобский настрой российской интеллигенции, тянущейся к западу, но «вынужденной жить в „этой стране“», и чисто социально-экономическая зависимость наших историков, их вторичность в отношении западных коллег (не признающих западной школы на Западе не печатают и не приглашают на симпозиумы, конференции и т. д.) Вышесказанное ни в коей мере не относится к нашим талантливым, блестящем исследователям, занимающимся конкретной работой на местах: археологам, антропологам, этнографам и т. д. Их труды выше всяческих похвал. Но, к сожалению, обобщают их находки и изыскания, пишут заключения и выводы совсем иные лица — те, кто стремится во что бы то ни стало опубликовать свой опус в «цивилизованных» странах, выехать туда на очередной конгресс и т. д. Эти очень хорошо знают, чего от них ждут «зарубежные коллеги» из романо-германского «научного мира».

Но вернемся к нашей теме.

Русы-кубочники на востоке соседствовали с родами культуры шаровидных амфор. Ее памятники находят на Лабе-Эльбе, Одере, Висле (топонимика сплошь русо-славянская), позже русы-шаровидники продвигаются в верховья западного Буга и Стыри, в верховья Прута. Они и расселяются тем же путем, что почти за две тысячи лет до них расселялись роды русов ленточной керамики, долиной Днестра, огибая с востока Карпаты и т. д. Обратите внимание, не разрозненные племена с хаотическим метанием туда-сюда в поисках богатых угодий. А целенаправленное медленное расселение по протоптанным родичами-предками дорогам.

Нет сомнений, что русы 3 тысячелетия до н. э. воспринимали Европу как родной и знакомый дом, исхоженный вдоль и поперек. А насколько естественны и органичны переходы одной «культуры» в другую, одного рода (или союза родов) в другой. И это при том, что тут же рядом, почти повсеместно проживают мелкие, дикие реликтовые племена низкого уровня развития. Но они ведут образ жизни не «таборов-прилипал» подобно южным и восточным кочевым предэтносам, а замкнутую жизнь собирателей и охотников. Русы-земледельцы их практически не замечают, они живут в Европе своим большим цивилизованным миром. И еще одним подтверждением тому культура шаровидных амфор. Тут даже немецкий историк X. Шуман был вынужден признать, что она «генетически связана с культурой воронковидных кубков» и является ее восточным продолжением. Теснейшие связи, везде и во всем. Почему? Потому что еще не пришло время вычленения самостоятельных этносов, для этого в Европе еще не сложились условия, не созрел сам суперэтнос, о родах-«культурах» которого мы ведем речь в данном разделе. Все эти роды-«культуры» еще говорят на одном языке русов (малоотличных диалектах), сохраняют традиции суперэтноса, дополняя их своими. Еще не появилась в полной мере та внешняя сила, тот импульс, которые расчленят суперэтнос на отдельные этносы. Первичные русы-индоевропейцы, приходившие из Малой Азии через Балканы и Апеннины, вливавшиеся в роды русов-бореалов Европы, распространившие среди них и привившие им прочные навыки земледелия и крупнорогатого скотоводства, растворились в этих родах, вместе с ними освоили Европу. Последняя волна поздних русов-индоевропейцев из Малой Азии и, главное, из Северного Причерноморья и Предкавказья только начала свой «бросок-расселение» на Запад — русы-катакомбники принесли свои обычаи и навыки в Восточную, Центральную и Северную Европу. Но это пришли лишь первые выселки этой огромной волны. Они стали началом того широкомасштабного процесса, вычленения языковых общностей из единого бореально-индоевропейского праязыка русов, о котором мы будем говорить в следующем томе.