– Ваша светлость… – Люси начала так, как отец велел ей обращаться к герцогу.

– О, пожалуйста, обойдёмся без формальностей. Мы не в суде, а на крокетном поле в прекраснейшем имении Глэдрок. – Он широким, почти собственническим жестом обвёл всё вокруг.

– Вот именно! И знаете, это может вас удивить или даже встревожить, но я прекрасно знаю, что такое двадцать градусов, даже без транспортира! – с этими словами девушка вышла вперёд и ударила по шару, посылая его точно в воротца.

Этти, подняв брови, взглянула на своего дядюшку Годфри и слегка толкнула его локтем в бок.

– Великолепный удар! – воскликнул герцог.

Этти ещё раз шутливо толкнула дядю и задорно взглянула на него:

– А теперь смотри внимательнее, дядюшка. Я собираюсь покончить с этим.

Жёлтый шар Этти метнулся вперёд и, перед тем как попасть в воротца, стукнул шар герцога.

– И-ха! – выкрикнула она, нарушая все правила приличия. – Я заработала ещё два дополнительных удара!

– Два удара за то, что задели мой шар, мисс Хоули? – уточнил герцог.

– Да, таковы правила игры в крокет здесь, в Бар-Харборе. – Она строго на него взглянула. – Извольте посмотреть, что будет дальше.

У Этти оставалась последние воротца. Годфри Эпплтон тем временем подошёл к брату:

– Как же не изволишь. Маленькая дикарка не на шутку разошлась, Баркли.

Этти замахнулась – шар прошёл точно через последние воротца.

Мисс Ардмор вздрогнула – её воспитанница издала дикий вопль:

– Я сделала это!

– Сейчас начнётся, – заметил Баркли.

Этти забила шар в последние воротца с другой стороны и получила ещё два дополнительных удара (по правилам Бар-Харбора). После первого её шар оказался в ярдах трёх-четырёх от шара герцога.

– Боже мой! – Он притворно схватился за грудь. – Жестокосердая девица! Она гонится за мной!

– Я не девица, – сквозь зубы пробормотала Этти. Она провела свой шар через ближние к ней воротца, заработав тем самым ещё один дополнительный удар.

Девочка подняла свой шар, поставила его рядом с шаром герцога и занесла молоток.

– Подожди минуточку! Ты что, собираешься крокировать меня? – запротестовал герцог.

– Вот именно, – с прохладцей в голосе кивнула Этти.

– Снова правила Бар-Харбора?

– Нет, это правила Глэдрока, – с этими словами она отправила шар герцога «на тот свет». – Смертельный удар!

Этти подняла молоток над головой и исполнила победный танец.

– Какой специфический ребёнок, – прошептал герцог, наклонившись к Люси.

Люси рассмеялась и потянула с головы шляпку – ей вдруг стало очень жарко.

– Я думаю, она замечательная.

Этти продолжала торжествовать, когда несколько бледно-красных локонов рассыпались по плечам Люси, выбившись из высокого пучка, сооружённого миссис Сноу. Этти ошарашенно моргнула. До чего же она похожа на Ханну. Волосы немного светлее, и нос более острый. Но глаза такие же – ярко-зелёные. Этти догадалась, что не замечала этого из-за шляпки, поля которой прикрывали лицо Люси и бросали на него тень. В тот же самый момент кое-кто ещё обратил внимание на молодую особу, обмахивающуюся широкополой шляпой. Кувшин громко стукнул о десертный столик.

– О боже, я такая неуклюжая! – пробормотала Ханна, пытаясь как можно быстрее навести порядок.

– Не переживай, – шепнула ей Флорри, другая служанка.

– Мисс Блечли оторвёт мне голову! Посмотри, я испортила безе.

– Всего парочку, – продолжила успокаивать её Флорри. – Сбегай на кухню и принеси ещё да захвати полотенце – протереть, что разлилось. Посмотри, ты даже ничего не разбила.

– Ума не приложу, как это произошло, – пробормотала Ханна.

– Я заметила, ты раскраснелась. Из-за жары, наверное.

– Да, наверное.

– Когда пойдёшь на кухню, выпей чего-нибудь холодненького и умойся – сразу полегчает.

Ханна помчалась прочь. Недалеко от входа на кухню она остановилась, чтобы отдышаться, потрясённая. Такого она просто не ожидала. Когда та девушка сняла шляпку, Ханна сразу поняла, что это ОНА. И что её сестра наконец-то проявилась.

* * *

А в это время далеко за морями, на острове Барра – самом южном острове цепи Гебридских островов – в пещере на гранитной плите сидела женщина. Она настраивала кларсах – маленькую шотландскую арфу: не самое простое занятие. Она настраивала арфу каждый день, и у неё не всегда получалось добиться идеальной гармонии. Но этим утром, когда Авалония отложила настроечный ключ и легко провела по струнам, звуки поразили её своей чистотой и стройностью. Женщина моря почувствовала вибрации глубоко внутри себя, неземную гармонию, источник которой, казалось, был внутри неё. Едва ли Авалония могла определить, где кончается она сама, а где начинается арфа. Как будто они слились в одно целое. Женщина догадывалась, что значит всё возрастающая тревога, наполняющая её душу: третья дочь её сестры, Лоренции, уже была готова встретиться со своими двумя сёстрами. Законы соли проявили её суть. Три девушки найдут и её тоже: стоит только немного потерпеть. Она прислонила маленькую арфу к плечу и начала петь:

Бай-лу, бай-лу,

Прекрасная дочь моря по волнам плывёт.

Бай-лу, бай-лу,

Меж морем и землёй бедняжка живёт.

Образ человека ей и мил, и далёк.

Бай-лу, бай-лу…

В доме Хоули было тихо и пусто. Все слуги вышли на лужайку смотреть фейерверк. Ханна сказалась больной, и миссис Блечли отпустила её, велев не переживать из-за безе. Но Ханна, разумеется, вовсе не была больна. Ей просто необходимо было быстрее добраться до воды. Девушка не могла бы выйти через чёрный вход: все были на лужайке и любовались фейерверком. Поэтому она решила выйти прямо через стеклянные створчатые двери музыкальной комнаты, а потом спуститься к небольшой берёзовой рощице. Оттуда можно было выйти на тропинку, ведущую к морю. Она собиралась выйти позже, чтобы встретиться со Стэннишем, но ему придётся подождать. Сестра проявилась!

Проходя через французскую дверь, Ханна мельком взглянула на арфу, притягивавшую её с тех самых пор, как она начала служить у Хоули. Её изогнутая позолоченная рама напоминала крыло, открытое для полёта, своего рода музыкальное воплощение ангела. Именно в музыкальной комнате бостонского дома Хоули на Бикон-Хилл она первый раз увидела Стэнниша, приехавшего писать портрет трёх дочерей хозяев. Ханна умела играть на арфе, хотя никогда не училась этому. Она обнаружила это так же неожиданно, как то, что умеет плавать. Однажды в Бостоне случилась гроза: удары грома сотрясали крышу, и Ханна, живущая на чердаке, вдруг различила среди рёва стихии мелодичные вибрирующие звуки. Девушка прокралась в музыкальную комнату, что строго-настрого запрещалось слугам, и обнаружила, что звуки исходят от арфы. Не осознавая, что делает, Ханна подошла к арфе и села на табурет. Она сделала это абсолютно инстинктивно, как и в тот раз, когда поплыла. И начала играть. Какофония шторма скрыла музыку ото всех спящих обитателей дома.