– Мудрые слова! – улыбнулся Иосиф. – Ступай за мной, тебе нужно помыться и переодеться. А твоим толстяком займутся мои люди. – Иосиф кивнул на своих вооруженных телохранителей. – Скажи, где ты оставил светлейшего владыку?

При последних словах по тонким губам Иосифа промелькнула презрительная усмешка.

– Каган ждет меня в караван-сарае, что у Бычьего рынка, – помедлив, ответил Мофаз. – Без меня вам его не найти.

– Конечно, не найти, – согласился Иосиф. – Ныне все караван-сараи в Семендере переполнены беглецами. Ступай, друг мой. Сделаешь дело и поскорее возвращайся, войско скоро покинет Семендер.

Мофаз с поникшими плечами удалился через толпу, сопровождаемый двумя телохранителями каган-бега.

Каган, более похожий на толстого вельможу, оставшегося в полной нужде, грыз кость, когда ему на шею набросили петлю. Бездыханное тело кагана было брошено в общую яму, где хоронили нищих и казненных преступников. В наступившее тревожное время увеличилось число грабежей и убийств. Всех, взятых с поличным, палачи местного эльтебера без суда лишали головы. Казни происходили каждый день.

* * *

В пору своего могущества Хазарский каганат мог выставить сто тысяч войска и сокрушить любого врага. Причем, столь огромное воинство собиралось близ столицы всего за десять дней. Ныне, в пору бедственного положения, военные отряды стягиваются очень медленно, городские ополчения и вовсе отказываются воевать, беки, разоряющие поборами своих сородичей, приводят малочисленные дружины. Многие вассальные князья не пришли вовсе на зов каган-бега.

Холмистая песчаная равнина с рощами деревьев и редкими участками зеленой травы давала возможность Иосифу с выгодой расположить свое небольшое войско. Среди холмов и впадин непросто вести наступление большими монолитными колоннами. Святославу поневоле придется учитывать рельеф местности и вводить силы в бой небольшими отрядами, коннице печенегов и вовсе будет трудно маневрировать на склонах холмов среди колючих кустарников и на зыбучих песках.

Всю свою пехоту Иосиф расположил в центре, заполнив ею низину между двумя холмами. Впереди встали три тысячи копейщиков, вся передняя шеренга которых была укрыта большими прямоугольными щитами в рост человека. Такие щиты обычно использовала тяжелая персидская пехота. Позади копейщиков стояла шеренга отборных воинов в тяжелых доспехах, их было восемьсот человек. Все эти воины были скованы цепью, дабы никакая вражеская сила не могла обратить их вспять. За этим отборным отрядом выстроились лучники и метатели дротиков, общим числом две тысячи человек. Еще семьсот воинов расположились за сцепленными в ряд повозками, которые представляли собой последний рубеж обороны.

Свою главную ударную силу, бесстрашных арсиев, Иосиф поставил на правом фланге на господствующей высоте. В роще за холмом были укрыты в засаде гузы. Левый фланг заняли хазарские беки со своими конными отрядами. Там же встала немногочисленная конница Серира.

Находившийся среди арсиев Иосиф вглядывался зоркими глазами в приближающееся войско славян, это войско надвигалось медленно и грозно, как хищный зверь, готовящийся к прыжку. В просветы между высокими тополями солнце светило Иосифу в глаза.

Утро было ясное и прохладное.

Звук вражеских боевых рогов растревожил тишину. Эти прозвучавшие сигналы, протяжные и хриплые, породили в сердце Иосифа отзвук какого-то неясного беспокойства. Иосиф повернул голову и встретился взглядом с Абдул Азизом. Бывалый воин был невозмутим, его чешуйчатый панцирь поблескивал в лучах солнца.

Славяне надвигались в пешем строю, держа щиты перед собой и наклонив копья. Целый поток островерхих шлемов перевалил через пологие холмы и теперь заполнял узкую долину, пересеченную руслом высохшей реки. Со стороны это походило на беспорядочное движение вооруженных толп, но в этой массе копий, шлемов и щитов чувствовалось нечто осмысленное, в уверенной поступи славян проглядывала заученная схема развертывания боевого строя на пересеченной местности. Славянская пехота выстроилась в две линии. Первая продолжала сближаться с врагом, вторая застыла на месте, развернувшись полукругом по склонам холмов. На вершинах холмов между тем замаячили отряды конных печенегов.

Чувство тревоги не давало Иосифу покоя. Красные щиты славян надвигались. Русы были уже в досягаемости хазарских стрел. А Иосиф все медлил отдавать команду, которую ожидали от него военачальники. Наконец Абдул Азиз подъехал вплотную к Иосифу и прошептал:

– Пора, государь!

В сердце Иосифа будто прозвучал колокол. «Да, пора!»

Взвыли хазарские трубы. Разбившись на сотни, арсии стали спускаться с холма. Кони вязли в песке, колючий барбарис цеплялся за попоны. Позвякивание уздечек сливалось с металлическим бряцаньем доспехов.

Воздух наполнился зловещим гудением хазарских стрел, которые темным быстрым роем прочертили синеву небес и застучали дождем по поднятым над головой овальным щитам славян. Конница арсиев накатилась на первую линию славянской пехоты; многие лошади падали, получив смертельные раны от славянских копий, всадники вылетали из седел и попадали под страшные удары боевых топоров. Ржание коней, вопли раненых, глухой топот копыт, лязг оружия – все сливалось в единый монотонный шум, который растекался над полем битвы. Где-то арсии, прорвав боевое построение славян, мчались дальше, потрясая саблями и копьями. Где-то всадники с полумесяцем на шлемах натыкались на кровавый завал из убитых лошадей и изрубленных трупов, откатывались назад, подобно морской волне, отступающей перед береговой кручей.

Навстречу прорывающимся арсиям скатывались вниз по склонам холмистой гряды орды печенегов. Вторая линия славянской пехоты расступалась, пропуская степняков. В низине разворачивался конный бой. Там, как в кипящем котле, смешались ярость и храбрость, кровь и булат.

Закованные в латы арсии оказались в полном окружении печенегов, но это не лишило их мужества. Печенеги так и падали под саблями арсиев. Низкорослые лошади степняков, оставшиеся без наездников, испуганно метались из стороны в сторону.

Иосиф люто ненавидел печенегов, с приходом которых на донские и днепровские пастбища для хазар наступили трудные времена. Печенеги были очень многочисленны и сильны в конном строю, побеждать их было непросто.

Воюя с печенегами, Иосиф никогда не брал пленных. Он стремился истребить это племя под корень! Вот и в этой битве сабля Иосифа крушила степняков без пощады. Вся злоба, скопившаяся в душе каган-бега за последние дни, изливалась теперь на врагов вместе с сабельными ударами. Дамасская голубая сталь рассекала кожаные и пластинчатые панцири степняков, входила в тела печенежских батыров, как в масло. От крепких ударов Иосифа лопались шлемы, разлетались на куски головы врагов. Печенеги шарахались от Иосифа, как шакалы от рассерженного льва.

На другом фланге хазарская конница опрокинула славян и тоже сшиблась с печенегами. Ведомые отважным Бецалелом хазарские конники сминали и опрокидывали степняков. Рядом с хазарами сражались всадники Серира во главе с Шаулом и Тоганом. Звон сталкивающихся сабель и удары в щиты сплетались в мелодию битвы, в которой для хазар решалось все.