На следующий день, после 12-часового пути мы «приземлились» в Самарканде. Очередь у камеры хранения была в порядке исключения небольшой, но зато тем более большой была очередь у автобусной остановки. Мы ждали полтора часа, пока не попали в автобус, заполненный узбеками и несколькими закутанными в черное магометанками. В европейской части города мы вышли и направились в новенький двухэтажный отель, где с нами, тотчас опознав иностранцев, соответственно по-дружески обращались. По предъявлении бумаг, мы получили чистый двухместный номер с «водопроводом». Воды, правда, не было, но на всякий случай мы крепко-накрепко закрутили кран.

Самарканд состоит из двух полностью отделенных одна от другой городских частей. Новый город, в котором находился наш отель, скучен и напоминает едва ли не Новосибирск. Мы шли прямыми улицами и скоро оставили новый город за спиной. Вышли на высоко поднятое пустое плато. Отсюда открывался великолепный вид на старый город, лежавший под нами в долине. Как уничтоженная огнем каменная руина выглядит широкий, лишенный крыш город. Но узкие улицы кишат людьми в великолепных цветных одеждах. В плоском море домов — пестрые мечети и минареты.

Над всем господствуют величественные, как термы Каракаллы, руины строений времен великого Тимура. Снежные вершины Гиссарских гор изумительно замыкают горизонт. Мы идем вниз, в город, населенный только узбеками. Главная улица одновременно и базар. Здесь толчея людей, выродившихся потомков некогда великого народа. Верблюды тяжелыми шагами движутся по песчаным улицам. На маленьких семенящих осликах едут мужчины с черными остроконечными бородками и серьезными лицами, свесив ноги почти до земли. То тут, то там муж, жена и ребенок, вся семья на одном таком маленьком животном.

Мы бродим по Регистану, рыночной площади, обрамленной величественными зданиями с глубокими высокими купольными нишами, по сторонам высокие круглые минареты, увенчанные гнездами аистов, все облицовано живыми цветными образующими орнамент кирпичами. Перед одной чайной мы устраиваемся на деревянном полу низкого помоста. Пол устлан цветными коврами, на которых сидят со скрещенными ногами мужчины в тюрбанах и пьют чай. Мы просим по-русски чай, хозяин понимает нас и приносит цветной пузатый чайник с двумя чашечками без ручек. Чай светло-зеленый и по вкусу напоминает ромашковый. Мы заговариваем с одним понимающим по-русски узбеком. Он работает в колхозе, коллективном хозяйстве. Он стонет, но каменно верит в систему. Другие сидящие вокруг, не обращают на нас внимания, сосредоточенно, с гордым видом пьют чай.

Вечером надвигается гроза. Мы возвращаемся в отель и идем в ресторан, где имеется кисловатое пиво. Мало местных, много русских. Оркестр играет новейший московский шлягер «Черные глаза».

Через два дня мы отправляемся дальше в Бухару, куда приезжаем вечером после восьми часов пути.

Город опять расположен далеко от вокзала, в 13 километрах, и мы должны ждать автобус. Впервые за все время нашего путешествия идет дождь. В этот раз в автобус нужно было заранее взять билет. Я опять пытаюсь без очереди, но узбек-кассир не пускает меня. Каждый раз, когда приходит автобус, окошечко открывается и продаются 20 билетов. Я не хочу из-за такого пустяка беспокоить ГПУ и пытаюсь пробиться самостоятельно. Но это невозможно, поскольку в тот момент, когда окошечко открывается, все с громкими криками бросаются к нему из очереди. Люди ревут, дерутся, как у всех вокзальных касс в стране.

Я сдаюсь. Хочу достать бумажник из кармана — его нет.

Кто-то из узбеков около окошечка его спер. Все это очень глупо. Не столько из-за денег, с собой у меня была только часть, 150 рублей. Но там все мои бумаги, паспорт, виза, продуктовые карточки, справка об отпуске и т. д., все, что я постоянно нашу с собой и показываю в ГПУ в отелях и т. п. Я немедленно иду в вокзальное отделение ГПУ шефа нет. Железнодорожное ГПУ — опять нет шефа. Только после двухчасового печального ожидания появляется шеф. Я рассказываю ему мою историю — нельзя ли выдать какую-нибудь справку, с которой я мог бы добраться до Москвы, иначе меня арестует первое же отделение ГПУ.

Он размышляет: «Да, возможно, мы сможем что-нибудь сделать. Подождите несколько дней, сначала история должна попасть в узбекские газеты и в русские в Бухаре, затем в столичные, самаркандские. Затем должен быть извещен ваш консул в Новосибирске, и тогда можно будет что-то сделать. В любом случае, вы должны как можно быстрее поехать в Новосибирск или Москву, где получите новый паспорт».

Я был сломлен. Нам дали билеты на автобус и внятно объяснили, что прежде чем становиться в какую-нибудь очередь, нам следует обращаться в ГПУ.

Уже в темноте мы отправляемся в Бухару. В открытом автобусе одни узбеки. Но впереди кто-то ругает свою жену по-немецки с иностранным акцентом. Парень наверняка покажет нам, как ночью найти отель; ведь тот, кто так рычит на свою жену, обычно очень дружелюбен с посторонними. Предположение оказалось правильным. Когда автобус остановился на темной улице, этот человек показал нам дорогу и проводил до «отеля». Мы зашли в каморку в старом доме. Здесь сидит русский:

— Иностранцы? Документы, пожалуйста.

Я рассказываю мою историю.

— Да, — говорит он, — это трудно, я вижу и слышу, что вы иностранец, но кем вы можете оказаться?

Мой спутник уговаривает его. У него самого ведь бумаги в полном порядке. Это не помогает, сначала вызывают ГПУ. Является человек в униформе. Допрос. Звонок на вокзал. Результат:

— Сомнительный человек может поселиться.

Если и дальше пойдет так же, путешествие будет великолепным, говорю я себе.

Здание отеля очень старое. Маленький внутренний двор. Вокруг двухэтажное каменное здание с обходной галереей и окнами во двор. В каждой комнате дверь и окно на галерею, то есть во двор. Мы получаем каждый по одноместной комнатке на галерее. Помещения крохотные, но чистые и довольно прохладные. Ранним утром мы уже на ногах и бродим по городу, старому и избежавшему всякого европейского влияния. Все кажется нам чужим, и мы чувствуем, что это не Россия, и не Азия, это Восток. Сцена из «Тысячи и одной ночи». К сожалению, все общественные здания закрыты, и мы пытаемся получить ключи в горсовете. Здесь нам удается раздобыть гида, старого узбека, который сопровождает нас с толстой связкой ключей. Он говорит на ломаном русском, так что мы кое-как понимаем друг друга. Сначала он ведет нас в подземное купольное помещение, явно очень древнее здание, немного похожее на раннехристианские крипты. На наш вопросительный взгляд он с таинственным лицом отвечает: «Старый, старый».

Потом мы влезли на самый высокий минарет города, высотой 50 м, построенный в XI веке — так называемую «башню смерти». Небо прояснилось, и мы наслаждались великолепным видом на восточный город, который когда-то. во времена великого Тимура, был ключевым торговым центром Средней Азии. Потому что оазис Бухара лежит между Персией, Афганистаном, Индией, Китаем, Сибирью и Каспийским морем. Это та земля, откуда один человек, Тимур Великий, подчинил себе Восток и половину Азии. Из эпохи его владычества, XIV века, происходят самые большие мечети и многочисленные духовные школы, медресе, всего Узбекистана. Интерьеры этих зданий еще красивее и благороднее, чем их внешний вид. Проблема перехода от многоугольного основания к круглому куполу, здесь решена так мастерски, как нигде на Востоке. Мы видели красивейшие купола разных эпох, с их так называемыми сталактитовыми тромпами, от строго простых классического времени Бухары и до восточного барокко и рококо, похожих на изящные сталактитовые пещеры. Все погружено в светящиеся краски, на золоте и серебре здесь не экономили.