У входа меня встретила смутно знакомая девица с блокнотом в руках. Возраст – явно недостаточный для того, чтобы ее пускали в питейные заведения, но нехватка солидности с лихвой возмещалась у нее… как бы это сказать… избытком бойкости. Симпатичная, скорее тощая, чем стройная, с кожей здорового кремового цвета. Волосы она уложила кольцами на манер принцессы Леи; одежду ее составляли джинсы, этакая сельского вида рубашечка и сандалии с громко стучащими подошвами.

– Привет! – улыбнулась она.

– И вам привет, – отозвался я.

Она сверилась со своим блокнотом.

– Вы, должно быть, Гарри. Кроме вас, никого больше не осталось… опаздываете.

– Утром я успел вовремя.

– Наполовину исправные часы – все равно что сломанные. Если, конечно, вы этим не гордитесь. – Она снова улыбнулась, оборачивая свои слова в шутку. – Это не вас я, случайно, видела, разговаривающим с Жюстиной? На вечеринке у Артуро?

– Да, я там был. Только пришлось уехать, чтобы не превратиться в тыкву.

Она рассмеялась и протянула руку.

– Меня зовут Инари. Я исполнительный ассистент продюсера.

Я пожал ей руку. Славными духами от нее пахло: их аромат будил воспоминания о стрекоте кузнечиков сонным летним вечером.

– Рад познакомиться… если вы только не отнимаете у меня работу. Вы ведь не из таких, нет?

Инари расплылась в улыбке, и это превратило ее лицо из умеренно привлекательного в прямо-таки хорошенькое, такие классные у нее образовались ямочки на щеках.

– Нет. Я просто хомячок-ассистент. Ниже вас по служебной лестнице на несколько ступенек. Мне кажется, вашему рабочему месту ничего не угрожает. – Она покосилась на запястье, на недорогие пластиковые часы. – Господи, нам надо пошевеливаться. Артуро просил меня проводить вас к нему к кабинет сразу, как вы придете. Сюда, пожалуйста.

– Что ему нужно?

– Ума не приложу, – сказала Инари. Она повернулась и торопливо пошла в глубь студии – мне даже пришлось ускорить шаг, чтобы не отстать. На ходу она перевернула страницу блокнота и выдернула из волос карандаш. – Да, кстати: чего бы вы хотели в свою вегетарианскую пиццу?

– Мертвых коров и свиней, – отозвался я.

Она покосилась на меня и сморщила носик.

– Но они же вегетарианцы, – примирительно пояснил я.

Она, правда, отнеслась к этому явно скептически.

– При всех этих гормонах и прочих штуках, которыми напичкано мясо, оно может здорово повредить вашему здоровью. Так ведь? Знаете, как пагубно может сказаться длительное потребление жирной пищи на вашем пищеварительном тракте?

– Я предпочитаю статус хищника. А уж холестерину я в лицо смеюсь.

– С такими замашками вы кончите пуленепробиваемой закупоркой артерий.

– Да ну.

Инари тряхнула головой; лицо ее оставалось непреклонным, но привлекательности от этого не потеряло.

– Когда я заказываю, все выбирают овощные. Если хоть кто-нибудь закажет мясную, жир попадет и во все остальные… в общем, все соглашаются на овощные.

– Ну, тогда я, наверное, тоже.

– Но все-таки что бы вам хотелось в свою? В смысле, мне положено обеспечивать, чтобы все здесь были счастливы.

– Раз так, убейте мне парочку животных, – предложил я. – Они богаты белками.

– Вот-вот, белки, – обрадовалась Инари. – Сыру побольше или, может, фасоли… кукурузы там… Или постойте! Тофу[2]. Чистый белок. Так и сделаем.

Пицца с фасолью и соевой сметаной… ужас какой. Надо потребовать прибавки к жалованью.

– Ладно, давайте. – Щенок у меня в кармане пошевелился, и я застыл. – Да, вот… Вы мне можете помочь еще с одним.

Она вопросительно склонила голову набок.

– Ну?

Я сунул руку в карман и достал оттуда дрыхнувшего без задних ног щена.

– Можете составить компанию моему приятелю, пока я буду говорить с Артуро?

Девица растаяла от восторга, забрала у меня щена и принялась ворковать над ним.

– Ой, какая лапочка! Как его зовут?

– Никак, – ответил я. – Он у меня всего на день или на два. Только проснуться он может голодным или пить захочет.

– Я люблю собак, – заявила Инари. – Уж я о нем позабочусь.

– Премного благодарен.

Она повернулась, чтобы идти дальше, но снова спохватилась.

– Ой, Гарри, чуть не забыла. Что вы хотите пить? «Кола» сойдет?

Я подозрительно покосился на нее.

– Надеюсь, не с пониженным содержанием кофеина, нет?

Она обиженно нахмурилась.

– Я забочусь о здоровье, но не до маразма же!

– Умница, – одобрительно сказал я.

Она одарила меня еще одной очаровательной улыбкой и поспешила прочь, держа щена так бережно, будто тот сделан из стекла. Я вошел в кабинет.

Артуро Геноса сидел на углу стола. Седая шевелюра всклокочена; в пепельнице дымится недокуренная толстая сигара. Когда я вошел, он выдавил из себя усталую улыбку.

– Привет, Гарри. – Он подошел ко мне и удостоил одним из тех медвежьих средиземноморских объятий, после которых на теле остаются синяки. – Господь да хранит вас, мистер Дрезден. Не окажись вы на месте, боюсь, мы потеряли бы их обоих. Спасибо.

Он расцеловал меня в обе щеки. Я не большой любитель поцелуев-объятий между мужчинами; впрочем, я решил, что у них, в Европе, так принято. Или это он так пометил меня как следующую жертву. Я отступил на шаг.

– Надеюсь, с девушкой все будет хорошо?

Артуро кивнул:

– Будет жить. Уже хорошо ведь? Больше я сам пока ничего не знаю. – Он провел рукой по шее. – Шрамы. Говорят, шрамы останутся.

– Беда для актрисы.

Он снова кивнул.

– В телефонной книге написано, вы даете советы.

– Ну, не совсем. Я их продаю, – признался я. – Но тут…

– Мне нужно знать, – перебил он меня. – Нужно знать, не прекратить ли мне всю эту затею.

Я поднял бровь.

– Вы считаете, все эти люди пострадали именно поэтому?

Он взял сигару из пепельницы и повертел ее в пальцах.

– Я не знаю, что думать. Но меня поблизости не было. Значит, атака нацелена не на меня.

– Согласен, – кивнул я. – И это сглаз. Я уверен.

– Мистер Дрезден, если бы угрожали только мне, все было бы еще ничего. Но этот человек – кем бы он ни был – убивает и увечит окружающих меня людей. Так что выбор-то мне теперь приходится делать не только за себя.