Пауэрс красным карандашом помечал участки, над которыми надо обязательно пролететь, включая мощную фотоаппаратуру. Главное – это русский ракетный полигон в казахстанской пустыне Бетпак-Дала, знаменитый Сары-Шаган. Пауэрс не знал, что мы там делаем. А там вовсю шли испытания уникальной противоракетной системы "А", детища Кисунько, которая потом послужит основой сильнейшей в мире противоракетной обороны Москвы…

Впрочем, целей для разведки хватало. Русские аэродромы и базы баллистических ракет. Промышленные районы Урала.

В карманы летного комбинезона легли нож, тяжелый столбик золотых червонцев, хрустящая пачка русских рублей. Пауэрс передернул затвор длинноствольного пистолета с глушителем, хорошо знакомого оружия. К нему дали целых двести пять патронов. Стандартный набор, привычный по многим полетам.

Но Уильям Шелтон протянул ему серебряный доллар.

– На счастье, сэр?

– Скорее, наоборот… – Шелтон выдернул из монеты искусно упрятанную в нее иглу. – Это яд мгновенного действия.

– Не придавайте этому большого значения! – рассмеялся он, когда у лейтенанта вытянулось лицо. – Вы же знаете, что русские неспособны достать вас на такой высоте. У них нет ракет, которые могут маневрировать в разреженной стратосфере. Но мало ли что: двигатель откажет, высоту потеряете. Вы же не хотите попасть в пыточные подвалы на Лубянке?

И еще раз напоминаю: в особом случае не забудьте активизировать систему подрыва машины. В руки русских не должно ничего попасть. На аэродроме в Буде вас встретят люди из «Ю-10». Пароль не забыли?

– Так точно, сэр. Я должен показать им кусок черной ткани. Принимая серебряный доллар, Пауэрс вдруг почувствовал холодный комок, сбежавший по хребту куда-то в низ живота. Спокойствие его улетучилось, и его сменил липкий страх. Он не исчез даже с приходом сержанта-синоптика, монотонно забубнившего обстановку на трассе перелета. И Пауэрс не знал, что он участник тайной операции, которая так и называется «Перелет».

Собрав в кулак всю свою волю, он стал навытяжку и выслушал официальный приказ на полет. Потом его зашнуровали в скафандр и вывезли в микроавтобусе на аэродром, где уже ждал заправленный до отказа длинноносый «локхид». На иссиня-черных крыльях и корпусе машины не было ни одного опознавательного знака.

– Строго придерживайся отмеченного маршрута, парень. И да хранит тебя Господь! – сказал ему Шелтон, пожимая на прощание руку.

Техники помогли пилоту надеть тщательно уложенный парашют «свитлинг». Со странным колющим чувством Пауэрс оглядывал свою герметичную кабину. Надувная лодка на месте. Он пощелкал тумблерами автопилота А-10, проверил приемники-фиксаторы работы радаров – приборчики от фирмы «Хьюлетт Паккард», провел рукой по переключателям фотоаппаратуры. Механик помог ему надеть белый гермошлем с ярко-красной цифрой 29 на нем – порядковым номером Пауэрса. Потом, присоединив шланг к кислородному баллону, проверил ток дыхательного газа. Лейтенант уселся в кресло, пристегнул ремни, начал рутинные операции подготовки к взлету. Чертов доллар, казалось, жег ему бок через плотную ткань костюма. Сглотнув слюну, Фрэнсис проверял аппаратуру. Радиолокатор в порядке. Миниатюрный катушечный магнитофон тоже. Питание к устройству для постановки помех чужим радарам подключено…

В 6 часов 30 минут по местному времени, тяжело разбежавшись по полосе, иссиня-черный U-2 оторвался от земли и взял курс к русским рубежам…

3

Пролетев над желто-пыльным Афганистаном, изборожденным «морщинами» гор, самолет Пауэрса достиг колоссальных гребней Памирского хребта и в 5 часов 36 минут по московскому времени вторгся в наше воздушное пространство в 20 километрах юго-восточнее таджикского Кировабада. Соблюдая режим полнейшего радиомолчания, он дал условный сигнал: два щелчка тумблером передатчика. Но о нарушении границы сразу же доложила наша радарная станция на горном перевале Хабурабад… …Пауэрс не знал об этом. Как и о том, что Пешавар с 1980 станет базой войны на истощение Красной Империи, Советского Союза. Нашей Империи. И что потом она будет кроваво и страшно расчленена, и хабурабадский локатор взорвут озверелые банды таджикских «вовчиков»-ваххабитов в 1992 году, уходя в Пакистан после своего поражения в гражданской войне…

Он шел на высоте 20 тысяч метров в морозной разреженности стратосферы. Изредка попискивали приемники-отметчики работы русских радаров. Да, они уже «ведут» его от станции к станции. Пускай. Видеть – еще не значит достать. Страх и неуверенность постепенно спрятались куда-то в темный уголок мозга. Лейтенант стал даже насвистывать модный рок-н-ролльный мотив, строго придерживаясь красных отметок на карте. Щелкал тумблерами мощных «кодаков» в нужных районах. Да и сам зорко вглядывался в раскинувшиеся внизу просторы. Вставал солнечный ясный день, русские праздновали свой Первомай, но Пауэрс не боялся: мало кто разглядит его машину, купающуюся в ослепительном свете на такой высоте. Но сатанински черный цвет корпуса и крыльев делал «локхид» совершенно незримым уже на расстоянии в пару миль. Зато за прозрачным колпаком пилотского кокпита открывался великолепный вид. Вот аэродром, который неизвестен Шелтону. Вот несколько блестящих цилиндрических колонн. Очевидно, крупное нефтехранилище. Пауэрс деловито наносил их координаты на карту.

Над Сары-Шаганом он увидел большой застроенный участок, крупные здания. Тот самый район, который так интересовал полковника. Русские, кажется, совсем не беспокоятся…

Детище конструктора Кларенса Джонсона, U-2 легко скользил в головокружительной выси. Фрэнсис уже здорово привык к этой машине. Рекорды скорости ей не нужны, ее максимум – 790 километров в час. Зато можно забраться на высоту в 24 тысячи метров. Конструктор сделал ее этаким легким реактивным планером: при длине в пятнадцать метров размах прямых крыльев достигает 24,4 метра. И лететь можно на целых 6 тысяч верст. Вот только нагрузка маловата. …Оставив позади Ташкент и Сыр-Дарью, пролетев вдоль берега Арала, Пауэрс прошел над Троицком и Челябинском, углубившись на две тысячи верст в наши просторы. Почему его не сбили раньше? В декабре 1996 издательство «Молодая гвардия» выпустило увлекательную, как триллер, книгу-расследование военного журналиста Анатолия Докучаева «Сети шпионажа». Он здорово описал то, как мы охотились за самолетами-призраками, через какие трудности нам пришлось прорываться. Прочти ее, друг! Пересказывать эту книгу просто нет смысла.

А прорвался Пауэрс так далеко потому, что противовоздушная оборона страны тогда на юге была слаба. Шел болезненный процесс ее строительства. Ракеты лишь разворачивались. Только-только поступили на вооружение мощные высотные перехватчики Су-9, и пилоты учились летать на них, стрелять в стратосфере. Машины едва поступили с заводов, ракеты «воздух-воздух» еще лежали на складах. Командные пункты еще не освоили сложной науки наведения самолетов-истребителей на цель в стратосфере: там не позволены резкие развороты, чреватые потерей высоты. В общем, получилось нечто сродни 1941 году.

Получилось так, что Пауэрс долетел до Урала, счастливо минуя зоны огня зенитных ракет. Пока не дошел до Свердловска-Екатеринбурга, крупного узла противовоздушной обороны. К тому времени она была изрядно наэлектризована нервными приказами Хрущева. Лидер страны действительно не находил себе места – самолет-нарушитель мог идти на Москву, где собрались все высшие руководители страны, где шли массовые праздничные шествия. Удобнейший момент для обезглавливающего и деморализующего удара водородной бомбой! Истеричные импульсы «сверху» больно вонзались в мозг командующего авиацией ПВО генерала Савицкого. Ас Великой Отечественной распорядился выслать на перехват Пауэрса и самолеты. Из-под Свердловска чуть не подняли в воздух МиГ-19 капитана Бориса Айвазяна и старшего лейтенанта Сергея Сафронова. Но сообразив, что «19-е» не достанут высотного гостя, на перехват послали капитана Игоря Ментюкова на Су-9. Он оказался там случайно, перегоняя невооруженную машину с завода в свою часть. Его послали в полет без ракет и высотного костюма. Увы, Сталин уже ушел, и вместе с ним из жизни страны помаленьку стали уходить ответственность с дисциплиной.