– Спасибо.

– До свидания.

Дверь захлопнулась; мгновенье постояв в полутьме, Вадим стал спускаться по захламленной лестнице.

Оказавшись внизу, давя сухие листья, он двинулся к детской площадке, на ходу доставая пейджер и вызывая такси; присев на низкую скамейку рядом с покосившимся игрушечным домиком, он дождался, пока мутные лучи фар ударили наперерез двора; с трудом объезжая выбоины, погрохатывая, машина подъехала к подъезду. Натужно развернувшись, подскакивая на ухабах, они выбрались из путаницы кварталов; въехав в простор, по прямой как стрела улице машина помчалась к реке. Выйдя из машины и подойдя к откосу, Вадим увидел, что стоит заметно дальше вниз по течению реки от того места, куда до этого причалил; спрыгнув на песок, он побрел по берегу. От воды тянуло прохладой, впереди на реке что-то полыхало и громыхало. Сквозь разрывы доносилось звучание оркестра – подняв голову и прислушавшись, Вадим вдруг понял, что на платформе посреди реки все еще продолжается представление оперы «Гугеноты». Присматриваясь к торжеству, он прошел с полкилометра, тщедушный парень в ветровке, сидевший у мостков возле привязанной к столбику лодки, в ожидании встал; быстро договорившись с ним, Вадим забрался на корму, парень налег на весла, заплескалась вода. Сидя на низкой скамеечке, обхватив колени, Вадим смотрел на пульсирующие в отсветах фейерверка контуры противоположного берега. На платформе все шло своим чередом, музыка стала лирической, затем снова сдвинулась в сторону драматизма, звучание стало нарастать на пути к очередной кульминации, что-то громыхнуло, оркестр и хор объединились в торжествующем аккорде, высоко в небе над рекой появилось огромное голографическое изображение коня Василия. Борт лодки затерся о мостки, по ступенькам Вадим поднялся на набережную, она была почти пустынна, одиноко горели редкие фонари. Дома были старыми, трехэтажными, пройдя между ними, услышав впереди шум, увидев многочисленные ларьки, палатки и скопление людей, Вадим в замешательстве остановился. Ищуще он обернулся в сторону проходившего мимо человека.

– Я так на улицу выйду? Или это обойти можно?

Прохожий пожал плечами.

– А как это обойдешь – сегодня же ярмарка.

– Какая ярмарка?

– Какая – обычная. Обычно по субботам бывает, но завтра выходной сделали, так на сегодня перенесли. Лучше напрямик.

Кивнув, Вадим пошел между рядами. Почти сразу, удивленный, неожиданно для себя чем-то глубоко задетый, он сбавил шаг – то, что он видел, не было вещевым рынком, феерия самоделок, какой-то калейдоскоп безбашенной дизайнерской отсебятины были кругом. Ни одной фабрично изготовленной вещи – летяще-самоуверенные, озадачивающие, непривычные, вызывающие странную перемену в настроении товары.

Невольно подхваченный этой диковатой, карнавально-первобытной рекой, Вадим вновь двинулся между рядами.

От безумия экспозиции рябило в глазах – причудливый многобашенный торт с разноцветными цукатами в виде Кельнского собора соседствовал с какими-то авангардистского покроя куртками с ориенталистской вышивкой, явно самодельная устрашающих размеров бензопила отсвечивала зубьями пильной цепи рядом с подрамниками, на которых перетекали друг в друга сюрреалистичные инопланетные пейзажи, переливались лампочки самодельной цветомузыки, тут же громоздился в перекрученном извиве похожий на дерево инкрустированный самоцветами гардероб.

На удивление выразительная, чуть авангардистски преувеличенная копия Агесандровского Лаокоона и арбалет с лазерным целеуказателем.

Все было ручной работы и все было сделано здесь.

– Молодой человек, – чьи-то легкие пальцы чуть тронули Вадима за плечо. Машинально он обернулся – быстрая в движениях женщина с веселыми глазами уже держала в руках что-то стремительно снятое с вешалки. – Примерьте. Ну, пожалуйста.

Застигнутый врасплох, Вадим приблизился – в руках у женщины было длинное белое пальто.

– Я знала, что вас тут увижу, – глаза женщины блестели, – это для вас. Вы только посмотрите. Вы не думайте – у меня и зеркало есть.

Вынужденно взяв у женщины пальто и надев его, Вадим повернулся – узкое длинное зеркало на подставке поблескивало рядом с маленькой ширмой. Подойдя к нему, Вадим мгновенье с изумлением смотрел на собственное отражение.

Длинная, в талию, белая шинель с широкими отворотами и стоячим воротником летуче облегала его. Скроенная с каким-то дьявольским глазомером, похожая на длиннополую офицерскую форму времен Николая Первого, известную по карандашным портретам Лермонтова, она словно приподнимала и взвихряла, бросая волшебный отсвет. Не он, Вадим, а кто-то другой, тот, кем он был, быть может, лишь в редчайшие минуты небывалого внутреннего подъема и душевной свободы, смотрел на него из зеркала. Полный тайного внутреннего света, всевидящий и дерзкий, казалось, даже странно веселый, он словно был на пороге каких-то ослепительных свершений, чего-то такого, что должно было перевернуть и изменить мир вокруг, исцелить страждущих, зажечь новые светильники, открыть новые дороги, взметнувшись к небу, вырвать всеобщее счастье, и никакие силы зла не могли ему помешать.

– Рукава короткие, – с огорчением сказала женщина.

Посмотрев на свои запястья, и вправду вылезающие из рукавов – чего он сначала не заметил и вряд ли бы заметил потом, Вадим согласно кивнул. Мгновенье помедлив и сняв пальто, усмехнувшись, он с благодарностью протянул его женщине.

– Это зеркало мне льстит.

На глаза женщины, казалось, навернулись слезы.

– Так хорошо сидело… И, главное, рукава не выпустить – запаса нет.

Огорченный больше за нее, чем за себя, Вадим, мгновенье поколебавшись, быстро взглянул на нее.

– Вы вообще как… Есть у вас шанс его сегодня продать?

Поняв его, словно очнувшись, спеша успокоить, женщина виновато замахала руками.

– Нет-нет, что вы, продам, что вы, их хорошо берут. Продам, продам конечно.

Смущенно, словно ища понимания, она взглянула на него.

– Я хотела, чтоб оно было на вас.

Вадим смотрел на брошенное на прилавок пальто.

– Это вы сшили?

Женщина кивнула.

– Дочка помогала.

Вадим мгновенье знающе смотрел на нее.

– Только помогала. А шили вы.

– Я.

Секунду он помедлил.

– Удачи.

Мимо текла человеческая река. Пройдя несколько шагов, привлеченный видом разложенных на столе абонентских раций, он подошел к прилавку – разных размеров и дизайна компактные носимые радиостанции в черных аккуратных корпусах стиля military были выложены в ряд. Оживившийся высокий худой парень в застиранных джинсах и клетчатой рубашке, быстро взяв радиостанцию, ожидающе кивнул ему.

– Хотите связь проверить?

Вспомнив, что говорил водитель об использовании радиосвязи в городе, Вадим повертел в руках радиостанцию.