Вернувшись к своим первоначальным намерениям и истинным желаниям, я подумала, что можно расслабиться. Но не тут-то было. Последовательность никогда не была моей самой сильной стороной. И я продолжала говорить своим пациентам и их родителям, что им надо делать, вместо того, чтобы направлять их к тому, чтобы они сами несли ответственность за свои действия. Например, большинство врачей хотят, чтобы их пациенты вели здоровый образ жизни – не курили, питались лучше, уделяли больше внимания физическим упражнениям. А у скольких врачей действительно получается донести это до своих пациентов так, чтобы те выполняли предписания? На самом деле можно сказать, что современная медицина не справляется со своими задачами, потому что каждый день все больше и больше людей умирает от заболеваний, связанных с неправильным образом жизни, – от ожирения, диабета, проблем с сердечно-сосудистой системой, не говоря уже о наркотической и алкогольной зависимостях.

Это стало одной из первых важных догадок. Большинство моих пациентов, если не все, страдали от последствий нездорового образа жизни, они мало спали, мало двигались, в их жизни было слишком много стресса и занятости. Обратив на это внимание, я решила разобраться, как мне выстроить работу таким образом, чтобы помочь им поменять их образ жизни. Проведя исследование, я выяснила: если указывать человеку, что ему надо делать, то это работает только для 20 или даже меньше процентов пациентов, и в основном это люди, которые и сами были готовы что-то изменить в своей жизни. Значит, остальные 80 % пациентов находятся на другой «стадии изменения»: они отрицают или не знают либо знают, но не действуют. (В главе 9 я подробно описываю терапевтические стадии изменения.) Поэтому с подавляющим большинством пациентов инструктирование не работает. Фразы типа «Бросьте курить, похудейте, побольше спите, почаще занимайтесь спортом» уходят в воздух. То же самое и с детьми. Фразы типа «Прекрати шататься и валять дурака, будь внимательнее, старайся, поменяй свое отношение» не имеют никакого воздействия.

Но что же тогда работает? Врач и родитель должны стать наставниками, направляющими своих пациентов или детей. Направлять другого – значит найти баланс между инструктажем и отсутствием инструкций, между авторитарным стилем и разрешающим, между тигром и медузой. Направлять можно по-разному: советуя, предлагая на выбор разные решения или даже давая другому время самому разобраться, как поступить. Но в основе всего этого должна быть готовность оказать поддержку. Кроме того, такой стиль наставничества создает фундамент для исключительно эффективных и вдохновляющих отношений с тем, кого ты направляешь, выступаешь ли ты в качестве родителя, тренера, учителя, работодателя, руководителя или кого-то еще, кому приходится работать с людьми. Давление, управление, опека, подкуп, мольба, лесть и все это вместе взятое не может сравниться по результативности с направляющим стилем.

Неудивительно, что, начав применять его в своей работе и во взаимоотношениях с детьми, я сказала сама себе: «Отлично, теперь у меня правильные намерения и правильный метод, и наконец можно расслабиться». Как же я была неправа! Мои методы работали с определенными пациентами и в определенных ситуациях, но не срабатывали для всех и в любой момент времени. Я была одним из немногих врачей, которые специализировались на зависимости и мотивации у подростков, и поэтому видела, как ситуация с подростками и их родителями постоянно усугубляется. Временами на меня накатывало чувство опустошения, я начинала сомневаться в своих методах. Мне удавалось помочь трудным подросткам, но не всем! Я никогда не забуду, как еще на заре моей карьеры трудный 15-летний подросток, с которым я работала несколько месяцев, сказал мне: «Доктор Канг, вы просто клоун, я с вами только время теряю! Мой сосед, который переехал две недели назад, начал играть со мной в хоккей и помог мне больше, чем вы». Я испытала смешанные чувства: мне было очень радостно за пациента, который, похоже, приобрел важный опыт, но сама я, казалось, потерпела поражение.

И я снова стала искать ответ на вопрос, что же может благотворно повлиять на человека за пределами медицинского кабинета. Дальнейшие исследования привели меня к ответу, который, с одной стороны, оказался предсказуемым, а с другой – совершенно выбил почву у меня из-под ног. Я всегда интуитивно знала правду, которая мне открылась, но она была похоронена под грузом научных знаний. Все оказалось просто: то, кем мы являемся на самом деле, определяет нашу способность мотивировать других. Люди, которым удается менять жизнь окружающих в лучшую сторону, – родители, терапевты, учителя, тренеры, наставники – обладают одними и теми же качествами. Вне зависимости от того, сколько они тренировались, какие учебные заведения оканчивали и т. д., их искренность, способность к сопереживанию и доброта помогают им эффективно взаимодействовать с людьми. Для меня это оказалось и плохой и хорошей новостью одновременно. Внутри себя я чувствовала искренность, сопереживание, доброту, но все это не помогало мне на 100 % справиться со всеми моими пациентами, включая трудных подростков!

Я решила выстроить четкую связь между своими намерениями и действиями и начала больше сопереживать пациентам, чаще улыбаться, проявлять доброту, смотреть в глаза, уделять максимум времени тому, что на самом деле важно для них. Я перестала действовать, руководствуясь записями в ежедневнике. Я решила быть искренней и никогда не говорить то, во что сама не верю, потому что это опаснейшая ловушка, особенно в случае с подростками, которые умеют распознавать фальшь с первого взгляда, даже если вы говорите все правильно и руководствуетесь самыми что ни на есть верными методиками. Например, я наконец призналась агрессивному 15-летнему мальчику (и самой себе) в том, что его школа (одна из «лучших») совсем не подходит ему. Его школа была слишком ригидной и структурированной для него, и он был абсолютно прав, когда говорил, что, отрицая это, окружающие «разрушают» его жизнь. Я поставила себя на его место и увидела, насколько он скован этой системой, которая душит и зажимает его. Я поняла, что его агрессия вызвана тем, что никто не замечает и не понимает этого. И мне удалось обсудить с ним его проблему по-доброму, искренне, несмотря на то, что его родители были очень недовольны тем, что услышали от меня. Благодаря моему сопереживанию он не просто не бросил школу, как боялись его мама и папа, наоборот – сдал экзамены и получил аттестат, и поддержало его то, что он наконец почувствовал себя понятым. Моя поддержка помогла ему разорвать замкнутый круг, по которому он двигался, пытаясь доказать всем свою правоту. А мне мои действия помогли не просто выразить свою искренность, доброту, сопереживание – благодаря им я еще больше развила в себе эти качества.

То же самое происходит с родительством. Я столько раз слышала от подростков: «Да, мои родители, наверное, любят меня, но я не думаю, что я им нравлюсь, мне кажется, они даже не знают меня». Это значит, что родители не показывают, что сопереживают своим детям. Дети видят только то, что родители демонстрируют им, а не то, что те чувствуют, дети не знают, каковы наши истинные побуждения. Некоторые родители считают, что они не должны показывать слабые места в броне авторитета, другие думают, что им нельзя показывать свои недостатки, свое несовершенство. Однако, если мы будем скрывать от детей свои страхи, тревоги, слабость, те не смогут понять, что это естественные и нормальные чувства. Когда мы ведем себя неискренне, между нами и детьми возникает пропасть.