он взял небольшой камень с одной из стен и достал клочок бумаги и палку древесного угля.

«Он считает, что искоренил восстание. Вскоре первые из его последователей среди солдат начнут завоевывать его доверие».

Он обернул бумагу вокруг камня и сбросил его с уступа, потом все поставил на место и проверил, чтобы никто не смотрел. Никто из солдат в саду ничего не заметил.

Освежеванный человек, его семья, несколько мятежников, принесенных в жертву в знак утоления гнева Бога, — они знали, какой может быть цена. Они согласились. С трудом завоеванные последователи, по несколько за раз, дадут ему то, что он хочет, а солдаты, теперь часть его личных стражей, станут новыми источниками информации для восстания.

Тиниан стиснул зубы. Все они должны играть свои роли, иначе все жертвы будут напрасными.

13

Лука

Пот струился по лбу Луки. В горле пересохло. Ему хотелось глотнуть воды, но в его покоях было только вино. Вино, корона, роскошная трапеза со специями и деликатесами. Он хотел хлеба и сыра или мяса, приготовленного на костре. Он бы даже съел простую пищу из риса и фиников. Мысль об обедах в лагере менти, по крайней мере, заставила его улыбнуться. Затем сила в его ладонях угасла. Прошло много времени, прежде чем он смог разглядеть дневной свет, выглядывающий из-за тяжелой занавеси.

— Еще раз, мой король, — голос Йозефа был, как всегда, медово-сладким.

Сегодня эта сладость не нравилась Луке. Он провел рукой по вспотевшему лбу.

— Я устал.

— Человек устал, — сказал Йозеф. — Король, спаситель Эсталы, упорствует.

— Просто отдых, — взмолился Лука. Пот капал ему в глаза, обжигая их, заставляя его моргать. — Где ткань? — он провел рукавом по лицу.

— Мой король, это прекрасный шелк.

— Я знаю, — отрезал Лука. — Если бы я носил хорошую, удобную одежду, это не было бы проблемой.

— Король не…

— Я не король! — взревел Лука.

Йозеф замолк, Лука прошел через комнату, чтобы раздвинуть шторы. Дневной свет, холодный и яркий, заставил его вздрогнуть после долгого пребывания во тьме с огнем, который был его единственным спутником. Кроме Йозефа. Лука никогда не был одинок, потому что Йозеф всегда был у его ног, как надоедливая тявкающая собака.

Он потер виски, пытаясь унять пульсацию в голове. Прошлой ночью он снова выпил слишком много вина, а сегодня ковырялся в еде, жаждал чего-нибудь попроще. Йозеф наполнял его бокал с вином, когда говорил о великой судьбе Луки и о том, как другие не ценят его, как нельзя доверять Тане…

Лука медленно повернулся, чтобы посмотреть на человека, который никогда не отходил от него.

— Что ты сказал мне прошлой ночью? — спросил Лука.

Настороженность пробежала по лицу Йозефа, как тень, преследуемая солнечным светом. Его привычная улыбка вернулась спустя мгновение.

— Мы говорили о многом прошлой ночью, мой король — принц Лука, приношу свои извинения. Вы говорили мне о необходимости большей силы. После того, как вы заснули, я пошел в свои покои и провел ночь, придумывая новые руны, чтобы вы могли их попробовать сегодня, — его пальцы, сверкающие кольцами, указали на круг рун на полу.

Лука долго молчал. Он подошел к кругу на полу и уставился на него, затем присел на корточки, морщась. Его мышцы болели. Они были не такими сильными, как когда он тренировался в тени горы Зин.

Конечно, это не будет битва, которую можно выиграть с помощью меча, но теперь он понял, что чувствовал себя там более достойным, более способным, чем когда-либо здесь. Там он видел потребность в том, кем он должен быть, и он стал этим.

Сейчас….

Лука повернулся к Йозефу и разглядывал его: кольца на пальцах, маслянистую улыбку на лице. Что пришло на ум, так это визит отца к его постели.

День был прекрасным. Ветер дул в окна, которые Серена открыла, когда приходила сюда ранее днем. Лука вспомнил, что она говорила с ним ласково, взбивая подушки и приподнимая его так, чтобы он мог видеть, как солнечные лучи танцуют на поверхности моря. Она пыталась запихать в него немного овсянки. Затем, как всегда пораженная его тихой безнадежностью, она пригладила его волосы, поцеловала в лоб и ушла.

Давэд был не из тех, кто легко сидел на месте. Ему удавалось делать это на заседаниях совета и на аудиенциях, но за закрытыми дверями он бродил бесконечно. В то утро он ходил взад-вперед перед открытыми окнами, и Лука понял, что его отец наблюдал за кем-то в саду.

Что побудило его вытащить свое худое тело из постели, он не знал, но, несмотря на теплый воздух, он завернулся в одеяло и подошел к отцу. Несколько хорошо одетых мужчин, украшенных драгоценностями и шелками, которых Лука никогда не видел, прогуливались в садах внизу.

— Кто они? — спросил он отца.

Лицо Давэда было каменным.

— Лорды, которые пришли ко двору, чтобы найти свое состояние.

Лука заметил, как мужчины держались, жестко и неправильно, как марионетки.

— Они ищут у меня аудиенции, — сказал его отец.

— Значит, ты должен их увидеть? — Лука был в замешательстве. Его отец всегда осознавал свой долг и часто говорил Луке, что здоровье нации можно измерить удовлетворенностью ее земель. — Возможно, у них есть опасения.

— Их беспокоит только то, — резко сказал Давэд, — что у них нет доступа к моему уху.

Лука хотел угодить королю, но не знал, что происходит и что хочет сказать его отец.

— Посмотри на них внимательно, — сказал Давэд. Он не успокоил Луку; это был не его путь. — Посмотри, как они смотрят, как ищут секреты, как всегда улыбаются. Ни один мужчина не улыбается всегда.

Лука изучал мужчин.

— Что ты в них замечаешь? — спросил Давэд.

— Они носят слишком много драгоценностей, — быстро сказал Лука.

Давэд резко рассмеялся, но похлопал Луку по худому плечу.

— Да. Эти люди, если их можно так назвать, погрязли в жадности. Они всегда хотят одного: большего. Они никогда не довольствуются тем, что имеют. Они хотят больше власти, больше богатства. Они пришли сюда, чтобы заслужить мою благосклонность.

— Как? — спросил Лука, широко раскрыв глаза.

— Рассказывая мне все, что заставит меня думать, что они мне нужны.

Лука оперся руками о подоконник и наклонился.

— Каждый год их новый урожай, — утомленно сказал Давэд. — И все больше