— Делай финальный заход и сбрасывай «рыбку»! — крикнул Ли.

Раненая спина не позволяла Роузу делать какие—то серьезные усилия. Оба летчика почти потеряли сознание от бензиновых паров. Новый взрыв снаряда с Fw–190 прорезал фюзеляж, как ножом. Мотор начал чихать, кашлять, потом снова заработал, но уже не мог дать полной мощности. Роуз нацелился на «Шарнхорст» и сбросил торпеду с дистанции 1200 ярдов. Ли оглянулся и увидел, что она пошла правильно. После отрыва торпеды они получили еще одну очередь с истребителя. Роуз почти потерял сознание. Он вслепую отвернул прочь. Ли посмотрел назад и увидел самолет Кингсмилла, выходящий на цель.

В тот момент, когда Роуз сбросил торпеду, германские истребители оставили его и переключили свое внимание на Кингсмилла. Это был блестящий пример летной дисциплины. Когда Роуз уводил свой торпедоносец, Ли с огромным удивлением увидел два Fw–190, летящих за Кингсмиллом. Они выпустили шасси и закрылки. В какое—то мгновение Ли даже невольно начал разыскивать взглядом авианосец, но потом понял, что таким образом они пытались уравнять свою скорость с Кингсмиллом. Один из истребителей дорого заплатил за свою предприимчивость. Стрелок Кингсмилла Бане не промахнулся, стреляя в упор. Германский истребитель врезался в воду.

Но самолет Кингсмилла уже получил серьезные повреждения. Прямое попадание зенитного снаряда с линейного крейсера снесло 2 верхних цилиндра мотора. Мотор и левое верхнее крыло загорелись. Но каким—то чудом мотор сохранил достаточную мощность, чтобы удержать «Суордфиш» в воздухе. Все 3 члена экипажа получили ранения во время атак истребителей, но пилот сумел удержать торпедоносец на боевом курсе. Кингсмилл тоже выбрал в качестве цели «Шарнхорст». Наполовину ослепленный пламенем и дымом, опасаясь, что бензобак взорвется в любое мгновение, Кингсмилл знал, что удержится в воздухе еще минуту или две. Он выдержал курс и сбросил торпеду с дистанции 3000 ярдов. Он сумел продержаться достаточно, чтобы увидеть, как она пошла к цели. Потом Кингсмилл круто отвернул от линейного крейсера. За самолетом тащился хвост пламени. Как только торпедоносец выскочил за кольцо охранения, Кингсмилл решил садиться на воду. Впереди он увидел флотилию британских торпедных катеров. Если он сядет рядом с ними, летчиков могут подобрать. Но когда он потянул ручку на себя, чтобы опустить хвост самолета в воду, катера открыли огонь из пулеметов. Это были немцы! «Суордфиш» теперь представлял собой струю огня, несущуюся над самой водой. Кингсмилл удерживал его, пока мотор не отказал окончательно. Пилот немедленно посадил самолет на воду. Осмотревшись, он увидел, что верхнее крыло изрешечено, и резиновая лодка горит. Троим раненым пришлось прыгать в ледяную воду. Но в полумиле от себя они увидели торпедные катера, которые выходили из атаки. Кингсмилл и его экипаж ничем не могли привлечь их внимание, но пылающий самолет сработал за фалыдфейер. Вскоре все 3 летчика были приняты на катер.

Еще до того, как Кингсмилл выполнил атаку, Роуз отвернул, чтобы перепрыгнуть через эсминцы охранения перед тем, как садиться на воду. Каждый раз, когда он пытался поднять нос «Суордфиша» вверх, чтобы набрать пару футов высоты, бензопровод вспомогательного бака начинал сосать воздух, и мотор захлебывался. Они проскочили над германским эсминцем на высоте 50 футов. Летчики видели моряков, стоящих на палубе, они следили за самолетом. Каждое орудие эсминца стреляло по самолету. Всего в 300 ярдах от кольца охранения мотор окончательно встал, и Роуз приготовился садиться на воду.

— Мы идем вниз! — крикнул он Ли.

Голос пилота был всего лишь эхом его обычной громкой и уверенной речи. Однако он все еще был громе шума стихий. Единственными посторонними звуками были свист ветра в растяжках и треск зениток. Роуз посмотрел вперед и в 3–4 милях от себя увидел торпедные катера. Ему еще нужно было оторваться от эсминца и получше выполнить посадку, чтобы успеть вытащить Джонсона. Роуз умело повел «Суордфиш» вниз, поймал хвостом волну и аккуратно приводнился. Резиновая лодка надулась автоматически, и ее начало относить волной. Ли схватил трос и удержал лодку, одновременно пытаясь помочь Роузу выбраться из переднего кокпита. Руки Роуза полностью потеряли свою силу, и Ли пришлось отпустить лодку, чтобы обеими руками вытаскивать пилота из кабины. В конце концов пилот шлепнулся в воду. Спасательный жилет удержал его на поверхности, и Роуз добрался до лодки и схватил ее.

Теперь Ли занялся высвобождением Джонсона. Он был убежден, что стрелок мертв, но не мог оставить тело в тонущем «Суордфише». Ли уже изрядно устал, пытаясь освободить Роуза., однако он помнил, что лишнего времени у него нет. Продырявленный бензобак заполнился водой, и в самолете было достаточно пробоин, поэтому он быстро тонул. Ли отстегнул ремни Джонсона и попытался вытащить его наружу. Однако вода уже дошла ему до груди, и самолет погружался. Теперь Ли сам мог пойти на дно, пытаясь вытащить стрелка. Ли был абсолютно уверен, что тот мертв, но все—таки попытался еще раз. Убедившись в безнадежности своих усилий, Ли поплыл прочь.

Поврежденный «Суордфиш» затонул менее чем через минуту. Когда Ли посмотрел в сторону германской эскадры, он увидел второе звено «Суордфишей», идущее тесным клином. Они как могли уклонялись от зениток, но упрямо шли на германские линкоры. Ли оказался последним англичанином, который видел эти самолеты. Ни один из них не вернулся, ни один человек не спасся, и вообще ничего не известно об их судьбе.

Теперь Ли принялся втаскивать Роуза в лодку. Роуз был полностью парализован, и каждый раз, когда Ли пытался затащить его в лодку, та переворачивалась. Ледяная вода чуть не превратила наблюдателя в мороженое, только отчаяние помогало ему двигаться. Брызги застывали на резине лодки ледяными крошками. Наконец Ли сумел втолкнуть пилота в лодку, используя самого себя в качестве плавучего якоря. Потом он сам вскарабкался туда же. Роуз потерял сознание, а вконец обессилевший Ли рухнул на него.

Мысленно он вернулся на пару лет назад, в теплое лето 1939 года. Ли приехал в Дартмут, чтобы поступить в ВСФ. Он вспомнил страшный шок, когда доктор сказал ему:

— Мне очень жаль, но у вас дальтония. Вы не имеете никаких шансов.

Но потом началась война, и через несколько месяцев Ли узнал, что ВСФ снова набирают летчиков. Он подумал, что требования военного времени будут ниже, и во всеобщем хаосе у него снова появляется шанс. Сначала Ли решил переговорить с отцом.

— Я еще раз попытаюсь поступить в Воздушные Силы Флота, папа. Я больше не могу продолжать учебу.

— Не будь идиотом, не повторяй моих ошибок. По крайней мере сдай экзамены.

— Но ты не сдавал.

— Мой отец был против.

— А ты его не послушал.

Но отец не хотел признать свое поражение.

— А как твое зрение?

— Школьный доктор говорит, что зрение у меня отличное. Кажется, оно со временем улучшается. Я не носил очков с 15 лет. Все будет нормально.

На сей раз он решил попытаться поступить в Добровольческий Резерв и, насколько это удастся, обмануть врачей. Он сидел перед тем же доктором, который с удивлением разглядывал юношу.